Можно ли впрямую сопоставлять Россию с зоной? Нет, такое утверждение не годится. Даже чисто логически. Если мы сравниваем одно с другим, значит уже подразумеваем наличие отличий. То, что не отличается, исходно есть одно и то же, и самой процедуре сравнения не подлежит.
Это, допустим, как сказать, что осина - это сосна — сразу засмеют. Но, если оттолкнуться от того, что и осина, и сосна — деревья, и поэтому имеют общую логику развития и функционирования — все встанет на свои места.
Чтобы увидеть ту общую логику феноменов уголовного сообщества, в частности, и государства особого типа, в целом, нам придется немного потрудиться.
Все мы люди образованные, и знаем, что человек за последнее тысячелетие сильно изменился. Изменился не в силу адаптации к неизвестно, как и почему изменяющимся условиях социального бытия, а напротив, своим изменением и инициировал изменения своего образа жизни. На эту тему есть работы практически во всех областях гуманитарного знания.
Но знать-то мы знаем, а вот понимаем плохо. Сложен опыт восприятия реальности через намеренные ограничения тех возможностей современного сознания, которые нам представляются естественными и от сознания неотъемлемыми. Нет, ни сколько-нибудь развитой теории сознания вообще, ни его развития в историческом процессе в частности, которая могла бы нам помочь сориентироваться, и выбрать те элементы восприятия, которые необходимо исключить. Одни для понимания жителей 18-го века, другие — 8-го. Поэтому, когда нам представляют версии истории, интерпретируемые с помощью логики и оценочной системы современного сознания, мы сильно не возражаем.
Здесь нам все же придется принять во внимание, самые общие, самые очевидные и известные отличия средневекового мировосприятия от современного.
Я сразу хочу вывести за скобки все развитые досубъектные культуры, типа Рима и Греции. Принято полагать, что несмотря на высокие достижения в философии и протонауке, они все же не знали еще феномена личности. Я пока с этим согласен, но там все же есть свои вопросы, требующие ответов. Но в отношении нашей цивилизации на ранних этапах ее становления и развития, мы можем безо всяких оговорок утверждать бессубъектное состояние сознания ее сообществ, ибо это была цивилизация варваров.
Характерной и неотъемлемой особенностью этого состояния или типа сознания, является тот факт, что все наджизнанные мотивы к активности, будь то моральные, нравственные, религиозные или просто духовные — психологически не отождествлялись людьми со своим индивидуальным сознанием. Психологически воспринимались как приходящие извне. Именно этот психологический факт порождает явление мифа, в том числе религиозного, когда такие, непосредственно распознаваемые психологически, воздействующие на сознание интенции и императивы - проецировались вовне, и обретали форму антроморфизируемых образов. А не наоборот.
В сознании индивида средневековья существовали, не пресекаясь, два источника мотиваций к активности, имеющие раздельные центры внутри и вовне индивидуального сознания. И поэтому практически не пресекались, не порождали не только когнитивного диссонанса, но и психологического напряжения от их несовместимой противоречивости.
Средневековый индивид, мог проявлять чудеса самоотверженности в отстаивании морально-религиозных принципов. От верности заведомо обреченному на поражение, до смерти за веру. И одновременно, не видеть никаких противоречий с культивируемыми им принципами, когда, следуя внутреннему, жизненно органическому императиву — грабил, убивал беззащитных, насиловал, искоренял еретиков.
Когда мы смотрим на историю с позиции современного сознания, нам это представляется невозможным. Поэтому существует целый корпус литературы, где эта проблема подстраивается под современное восприятие, и либо герой оказывается гуманизирован и в своем жизненно ориентированном поведении, либо злодей очевидно притворяется, что искренне предан вере или принципам.
Взгляд на реальные факты полностью разоблачает эту подстройку под наше привычное восприятие: они действительно отдавали жизнь за дорогие им принципы, и одновременно они могли быть невероятно жестокосердны и бессердечны.
Наш современный взгляд на мир, не может позволить себе такого, именно потому, что в горниле средневековья и последующих эпох, в сознании индивида сформировались структуры, через которые он идентифицирует себя как личность. Именно следствием этого факта, индивид с личностным сознанием начал непосредственно психологически переживать наджизненную императивность как свою внутреннюю, находящуюся в одном психологическом пространстве с мотивациями жизненно-органического типа.
И именно поэтому, мы больше не можем совмещать моральную императивность с поведением хищника.
По этой же причине, для нас утратили значение мифы, как источник экзистенциальной императивности. Оставляя за скобками вопрос о наличии или отсутствии такого феномена как смысл или предсмысл бытия в целом, могу сказать, что индивид с субъектным сознанием не нуждается в антропоморфизированном образе смысла — то есть боге. Но это другая история.
Теперь если мы посмотрим на несущую поведенческую логику преступных сообществ, мы легко различим в них типичность досубъектного сознания. Мифологическое возвышение своего образа жизни: от благородных волков, природой предназначенные питаться глупыми овцами, до воровского закона и воровского братства. И одновременно, всегдашняя готовность поживиться не только за счет «овец», но и за счет «братьев-волков», без малейшего психологического конфликта от возникающего противоречия. Нам опять здесь кажется, что, культивируя уголовные мифы, они просто врут и обманывают. Но в той логике, организующей их сознание, из-за которой они и оказались вовлечены в такой образ жизни, здесь нет психологического противоречия. На самом деле они равно искренни и в том, и в другом типе своего мышления и поведения.
В нормальных современных обществах, на этом типе мышления существуют только маргинальные преступные группировки. Но глядя на государство Россия, мы вынуждены признать, что гораздо более сложная, более многообразная, более серьезная и менее гротескная система организации общества, следует тому же типу досубъектного сознания, что и преступное сообщество страны.
Мы вполне отчетливо видим, как власть, утверждая почти религиозное отношение к стране и ее народу, одновременно самым хищническим образом обеспечивает свое благополучие за счет населения. Мы видим, как культ самой главной скрепы, утверждающей братство всех россиян и любящих Россию по всему миру, естественно сосуществует с принципом «родина тебя всегда предаст».
И здесь, исходя из самоочевидности своего собственного сознания, мы находим простое объяснение в том, что они просто врут и притворяются, чтобы удобнее грабить страну.
О если бы это было так, насколько все было бы проще. Мы уж точно могли не опасаться армагеддона: «из России с любовью».
К сожалению — это проявление общей логики функционирования досубъектного сознания, которую России бережно хранила и берегла, все те долгие столетия, пока весь остальной мир учился быть людьми.
Напоследок, уже не погружаясь глубоко в содержание вопроса, просто отмечу что идеализации средневекового сознания, например культ прекрасной дамы, имеют природу психологической компенсации реальной жестокости жизни, в свете ее сосуществование с религиозной моральной нормативностью.
В современной уголовной среде, мы встречаем этот психо-логический механизм в виде известной уголовной сентиментальности.
А в присущем российскому обществу в целом, в виде сентиментальных идеализаций родины-матушки, великих писателей и русофильских философов, которые компенсируют ровно то же — принятие и смирение с жестокосердием жизни страны и народа.
Оригинал здесь