Это книга о любви, которая сильнее смерти: еще раз о последнем романе Сорокина
«Новые Известия» уже публиковали отзыв на новый роман единственного безусловного классика современной русской литературы Владимира Сорокина «Доктор Гарин» - о нем упомянула в своей очередной колонке коллега Сорокина по писательскому цеху Алина Витухновская. Однако для нее новый роман послужил лишь отправной точкой для культурологических рассуждений. А вот киевская журналистка Юлия Пятецкая написала именно о Сорокине и о его книге:
«Вообще, я Сорокина категорически, непримиримо, безоговорочно люблю с момента, когда впервые прочла его рассказец «Заседание завкома», это был переворот в сознании, отвал башки и прочий восторг. Я прочла, видимо, всего его, кроме «Теллурии», и он для меня - редчайший случай, когда никакая критика невозможна в принципе, вот не могу – и все, каждый, кто скажет хоть одно худое слово о нем, будет навеки проклят и забанен. Хотя далеко не все у него меня прям восхищает, есть откровенно проходные вещи – вроде «Сахарного Кремля», но он вне критики, ибо гений и титан современной русской литературы, близко никто не стоял. Все у него растет из сердца, из гущи жизни, и его интеллект, мудрость, дар слова и творческая свобода суть его непостижимого феномена, даже не спорьте.
Еще Сорокин никогда ничего не выдумывает (за что ценю отдельно), и это тоже отличает его от писателей, которым бы только присочинить. У него нет никаких концепций, идей, видений, веяний, дискурсов, парадигм, магистральных направлений, установленных конвенций, он не слышит чужие голоса, а лишь свой, его метафоричность и образность, стиль, интонация, вся его удивительная просодия не имеют ничего общего с придумываниями цветистой чуши, которую часто выдают за новаторство, авторский взгляд и позицию. Сорокин не по этим делам, он пишет художественную прозу, и его метафоричность – один из его даров божьих.
Так вот, «Доктор Гарин». Это книга о любви, которая сильнее смерти. Ничего нового, если говорить о теме (ну шо, вы не читали про любовь, которая сильнее смерти?), и все тут новое, потому что это Сорокин, потому что все зависит от умения рассказать. Это книга о конце времен, который никогда не наступит, потому что конец времен у нас от сотворенья, и мы движемся от конца к концу, не переставая удивляться, сходить с ума, менять шило на мыло, вырождаться и брать новые вершины, которые не хуже старых, все уже было, только в профиль, и все еще будет, только через жопу, и только любовь сильнее смерти и всей этой похабени. Там еще острый сюжет, много смешной и грустной сатиры, узнаваемых политических лиц и реалий, свинцовых мерзостей, вполне очевидных пророчеств, бобруйской тоски (моя фигура речи), но это все дело такое, дело не в этом. Дело даже не в том, что Гарина спасла бумажная книга, вернее, ее последний лист, который он не смог вырвать и сжечь, чтобы согреть руки в мертвом лесу. Спасаться имеет смысл зачем-то, ради чего-то и кого-то, и Гарина спасла книга, чтобы он вновь обрел свою Машу. И я впервые разрыдалась над Сорокиным, когда они обрели друг друга, это спойлер, так вам и надо.
"И ОНА, черная, гибкая, невероятно худая, возникшая перед ним, заслонила переулок с фонарем, и рухнула на единственное колено, и обхватила единственной рукой, и прижалась, моментально узнав в этом трясущемся, мокром и вонючем чудище своего Гарина.
Не было ни слов, ни имен.
Двое стояли на двух коленях, обнявшись тремя руками.
Редкие прохожие обходили их.
Снег падал.
Мимо прополз трамвай…»