Новая Национальная Идея России - за все Хорошее против всего плохого. Свежо и умно?

Сергей Баймухаметов, публицист

В новой книге, названной просто «О России», она не обошла вниманием и эту тему:

«Национальная идея России - отстаивать принципы Добра и справедливости во всех областях человеческой деятельности. Русские - это люди, следующие национальной идее России».

Приятно читать. Но, поскольку «принципы Добра и справедливости» возникли вместе с появлением осознанного человеческого сообщества, о них писали, например, Гераклит (535-475 до н.э.) и Демокрит (460-370 до н.э.), то следует ли логически, что все добрые люди на Земле – русские?

Впрочем, не будем придираться. Определения «национальной идеи» от Т.Н. Микушиной в России не заметили. Но зато страсти бушевали, когда три года назад актер Алексей Серебряков в интервью на YouTube заявил: «Национальной идеей являются сила, наглость и хамство».

Реакция на его слова была оглушительной. Буря негодования замела информационное пространство интернета, поднялись и стар, и млад, клеймя и проклиная: «Лишить гражданства и отправить в Гондурас за слова о России!» Дошло до того, что кремлевского пресс-секретаря спрашивали, как в Кремле относятся к «позиции артиста». Который, кстати, и без всякого лишения гражданства перебрался жить в Канаду вместе со всей семьей.

У нас давно уже установилась чуть ли не национальная традиция уязвляться по каждому поводу и без повода, и требовать немедленной кары за «оскорбление чувств». На мой же взгляд, здесь тот самый случай, когда «каков вопрос - таков ответ». Кривая конфигурация дает кривую тень и кривое отражение в зеркале. Для начала хорошо бы определить, о чем мы говорим? Серебряков-то упомянул «национальную идею» вообще ни к селу, ни к городу: он негативно оценивал современную общественно-бытовую атмосферу, а слова «национальная идея» приплел для пущей «умности», слышал звон. Как и некоторые другие, в том числе и его критики.

Первым вбросил в современное общество мысль о поиске национальной идеи еще президент Ельцин - с подачи советников по идеологической части. К концу его правления эти разговоры стихли, но затем эстафету живо подхватили.

Вы не поверите, но серьезные издания в 2006 году печатали вот это, простите:

«Авторская песня как база русской национальной идеи».

«Ипотека как национальная идея».

«Психологи должны сыграть решающую роль в деле актуализации национальной идеи». (Не надо путать психологов с психиатрами, у них разная клиентура. – С.Б.)

«Национальная идея - суверенное государство, демократия, качество жизни». (Эта триада обсуждалась как национальная идея, выдвигаемая партией «Единая Россия». - С.Б.)

Не кто иной, как председатель Госдумы (!) Борис Грызлов как-то объявил: «Спорт, его развитие и возрождение – это национальная идея».

Ученые, политологи, церковные иерархи нет-нет да вспоминали и предлагали взять за основу знаменитую триаду царского министра Уварова: православие – самодержавие – народность… (Хороша национальная идея, через семьдесят лет после придумки которой народ сверг самодержавие и разрушил церкви. – С.Б.)

Казалось бы, конец этим изысканиями положил президент Путин в Послании Федеральному собранию РФ от 2007 года:

«У нас с вами, в России, есть еще такая «старинная русская забава» - поиск национальной идеи. Это что-то вроде поиска смысла жизни. Занятие в целом небесполезное и небезынтересное. Этим можно заниматься всегда и бесконечно».

Но, как показали дальнейшие годы, идея об идее, выпущенная на волю, живет уже сама по себе. Да и в Кремле через десять лет изменили мнение на сей счет: «У нас нет никакой и не может быть никакой другой объединяющей идеи, кроме патриотизма. Это и есть национальная идея», - как бы подвел черту президент Путин.

Однако, при всем уважении к кремлевскому интеллектуальному штабу, не могу не отметить глубокого философского, понятийного противоречия. Потому что «идея» - из области «рацио», а патриотизм – из области эмоций, чувств. Как определяется испокон веков: «Патриотизм – любовь к Отечеству». Это как раз тот случай, когда гармония не поверяется алгеброй.

Если считать великих поэтов выразителями национальных мыслей и чувств, то вспомним Пушкина:

Два чувства дивно близки нам,

В них обретает сердце пищу:

Любовь к родному пепелищу,

Любовь к отеческим гробам.

И Лермонтова:

Люблю отчизну я, но странною любовью!

Не победит ее рассудок мой.

Ни слава, купленная кровью,

Ни полный гордого доверия покой,

Ни темной старины заветные преданья

Не шевелят во мне отрадного мечтанья.

Но я люблю - за что, не знаю сам -

Ее степей холодное молчанье,

Ее лесов безбрежных колыханье,

Разливы рек ее подобные морям;

Проселочным путем люблю скакать в телеге

И, взором медленным пронзая ночи тень,

Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,

Дрожащие огни печальных деревень.

Оба наших гения говорят о «чувстве», о «любви», а Лермонтов так прямо противопоставляет «любовь» – «рассудку».

Существует ли в природе такая категория как «национальная идея»? У кого она есть? У какого народа, начиная с древнейших? У индийцев, китайцев, арабов?.. Нет ее и у молодых – к примеру, у американцев.

В современном философском словаре понятие «национальная идея» формулируется так: «Систематизированное обобщение национального самосознания в его надвременном бытии… Может иметь как рационализированный, так и образно-типизационный способ своего выражения».

Понятно, да? Потому что нет и не может быть ясных, человеческих слов для того, что не существует в природе. В разгар обсуждения «национальной идеи» одна из статей в авторитетной газете называлась - «Россия в поисках духовных скреп». С тех пор это выражение закрепилось в пропагандистском обиходе. В словаре Ожегова «скрепа» - «Приспособление, скрепляющее части чего-н. Медные скрепы».

Понятие «национальная идея» воспринимается властью и используется как идеология. Для сплочения масс. Чтобы на всех было одно, единое духовное «приспособление», чтобы думали, что велят, и шагали строем, куда велят.

С мечтами и планами начальства все ясно. Но мы-то почему повелись и активно включились в процесс?

Причина, наверно, в том, что мы путаем обобщенный или устоявшийся в веках персонифицированный национальный ИДЕАЛ с кем-то придуманной национальной идеей. Размышляя о глубинных истоках и формировании персонифицированных национальных идеалов, Лев Николаевич Гумилев говорил: у тюрко-монголов национальный идеал – батыр-багатур-богатырь, у китайцев – философ, у англичан – джентльмен…

А у русских? – спросили его. В тексте интервью его ответ обозначен одним знаком:

«- ?»

И в этом нет ничего особенного, тем более – зазорного. У большинства народов так: «?» Другое дело, когда речь не о персонифицированном, а об общем национальном идеале. Он прост: мечта об идеально прекрасной жизни для всех – всегда, везде и во всем. Некоторые почему-то называют это утопией.