Битва за идею у дверей Лубянки: что на самом деле выбирают москвичи

Елена Иванова, Наталья Сейбиль

Политолог Глеб Павловский смеётся и недоумевает одновременно:

- Почему мы должны выбирать между Феликсом Дзержинским и Александром Невским? Это какой-то бред. При таком опросе вопрос должен быть открытым.

Люди должны иметь возможность предлагать и восстановление фонтана, бывшего прежде на этом месте, и сохранение статуса-кво и так далее, если они действительно выбирают. А так выбор между двумя бородатыми мужиками. Я считаю это глупым.

Генерал-майор ФСБ Александр Михайлов говорит, что его организация «Офицеры России» не собиралась устраивать дебаты о возвращении Дзержинского на площадь. «Офицеры» обратились в прокуратуру с просьбой дать оценку сноса памятника, который они считают вандализмом. Разговоры о восстановлении памятника начала либеральная общественность, говорит генерал. Прокуратура ответа ещё не дала. Когда он будет, все станет более или менее ясно:

- Мне приходится общаться с противниками этого памятника, и я понимаю, что они говорят заготовленными фразами: кровавый режим, террор, пятое-десятое. Я даже не унижаюсь и не рассказываю ничего.

Сам памятник генералу нравится, но важен для него не Феликс, а его роль и место в движении и создании государства. А об этом и сторонники, и противники Дзержинского знают мало:

- Мы все обитаем среди приматов, которые не знают своих корней, - сетует Михайлов.

«Приматы», конечно, слышали про «чистые руки, горячее сердце и холодную голову». Но чтобы сверженный однажды памятник из-за случайной общественной полемики вдруг вернулся на свое место перед зданием ФСБ, в это верят слабо. Тридцать лет идут баталии, быть или не быть Феликсу на Лубянке. И в случайности в нашем государстве не верят, замечает историк Николай Сванидзе:

- Я думаю, что идея с самого начала была вернуть Дзержинского. Дзержинский означал бы такой восклицательный знак в голове исторического чекистского реванша, реванша ВЧК, НКВД, КГБ, ФСБ. Они сейчас во власти в стране, и они захотели поставить жирный восклицательный знак, который бы ознаменовал огромный исторический успех, пусть временный, как мы понимаем, но сейчас это именно так. И вывод здесь страшный.

Несмотря на сомнения Александра Михайлова, о Феликсе Дзержинском жители страны знают достаточно. Да и по историческим меркам, прошло совсем немного времени, чтобы в народной памяти стёрлись о нём все следы. Памятник, поставленный в разгар хрущёвской оттепели в 1958 году, символизировал возвращение от Сталина к Ленину, но потом представление изменилось, и Феликс стал ассоциироваться с чекистским террором.

- Сейчас мы понимаем, что он был кровавый палач. Он был символом кровавого раскола. Сейчас он памятник гражданской войне в России, что ни в какие ворота не лезет. Это польский шляхтич, который убивал русских людей, защищая большевиков, - говорит Николай Сванидзе.

- Я думаю, что это яркое выражение времени. Вернулся миф о Сталине, и сторонники этого мифа, которые пытаются подменить сложную и трагическую историю нашей страны плоской историей побед, чувствуют, что настало их время. Пользуясь этим, они пытаются закрепить успех символически. Для них символ – памятник Дзержинскому на Лубянской площади. Они пытаются его вернуть с новой интенсивностью, - считает Елена Жемкова, исполнительный директор Международного общества «Мемориал», по требованию Минюста маркированного как «иностранный агент».

Журналист Максим Шевченко знает, зачем в голосование включили Феликса и Невского одновременно. Цель ясна, как божий день: власть решила поссорить лево-патриотическую коалицию. Она объединяет «коня и трепетную лань»: КПРФ и НПСР (Национально-патриотический союз России). «Конь» и «лань» объединились на фоне нелюбви к нынешней власти, но символы у них разные. Коммунисты любят Ленина, Сталина и Дзержинского, правые патриоты-монархисты будут точно за князя:

- Это всё делается в рамках согласованных бюджетных мероприятий. Это просто примитивная политтехнология, цель которой посеять недоверие и разрушить единство коалиции. А заодно они решили подпиарить прилепинского мертворожденного Франкенштейна. И как бы Прилепин перехватывает инициативу КПРФ, которой слово не дают в этом вопросе. И везде выступает Прилепин, и он за Дзержинского. Типа, он - настоящая левая оппозиция, а КПРФ не может определиться.

Главные баталии развернулись вокруг Дзержинского, но и Александр Невский, который как бы гуляя, попал сначала в дискурс, а потом и во второй тур, представляется весьма странной альтернативой «рыцарю революции». Без сомнения, о князе люди судят, в первую очередь, по фильму Сергея Эйзенштейна, который гениально показал Ледовое сражение и его поход против тевтонцев. Но исторический Александр Невский был наместником монгольской Орды на Руси. Действуя по указанию хана Батыя и его преемника хана Берке, Александр закреплял власть Орды и убил намного больше русских людей в Новгороде и Владимире, чем немцев в Ледовом побоище, рассказывает историк Сванидзе.

Политолог Георгий Сатаров также напоминает, кем был на самом деле конкурент Феликса:

- Невский – это классический символ коллаборационизма, не только он, с большинством князей Орда договорилась довольно неплохо. Был ещё Александр Тверской, и там было ещё восстание, в котором участвовал сам князь. Невский участвовал в его подавлении в Твери. Про него историки всё знают, и его святость и русская доблесть – это типичный исторический фейк.

Памятники не только рассказывают о прошлом, славном, бесславном или придуманном. Они ещё и говорят о настоящем, иначе зачем бы их было ставить? Для Николая Сванидзе очевидно, что и второй участник московского соревнования – фигура не случайная:

- Невский – это символ антизападничества. Между Западом и Востоком он выбрал Восток, выбрал монгольскую Орду. И в историческом смысле он символизирует выбор России в пользу Востока, в пользу Азии, и не географической, а политической. И поскольку наша страна делает тоже системный выбор, это та фигура, которая нравится нынешней власти.

Вот такой символический выбор стоит перед гражданами: террор против антизападничества. Начинается эпоха символов, считает политолог Дмитрий Орешкин. Это симптом того, что государственные люди серьёзно озабочены возвращением к режиму управления, который Александр Дугин назвал идеократией:

- Почему такой шум вокруг феликсов? Потому что наши элиты хотят вернуться к сверхзначимому символизму. Эпоха идеократии всегда связана с символами. По-видимому, в Кремле решили, что нам не хватает. Это один из чётко выраженных шагов в отказе от деидеологизированного государства. Они пытаются сшить, придумать, сметать на живую нитку общенациональную идею, что противоречит букве и духу Конституции, какой она была до минувшего лета.

Не потому, что плох Невский или Дзержинский, плохо то, что власть решила поставить памятник идее, считает Орешкин. Разговоров о скрепах становится явно недостаточно, и предпринимается попытка создать доминанту.

Политолог Григорий Казанков не понимает, откуда появилась такая альтернатива. Он говорит, что в Москве в разные времена работало много достойных людей. Дзержинский ли, Невский ли, фонтан или что-то совсем другое – эта проблема очень далека о того, что волнует людей. Их волнует то, что сейчас происходит на фоне пандемии - экономические трудности:

- Очень трудно отвлечь внимание от собственного кармана, если этот карман пуст. Вопрос установки памятника не настолько важный и актуальный. Если и предпринималась попытка отвлечь этим от насущных проблем, она не очень удалась. Если людям надо выбирать между покупкой еды или чего-то для детей, то их мало волнуют памятники Дзержинскому или Невскому.

Георгий Сатаров тоже не верит, что тема возникла сама по себе - слишком много в стране других проблем:

- Может быть, это нужно для того, чтобы мы с Вами говорили именно на эту тему, а не какую-нибудь другую, более животрепещущую. Самим фактом нашего разговора эта гипотеза подтверждается. Если говорить об этих двух персонажах, понятно, что здесь создается видимость народного обсуждения.

Это переключение повестки и по протестам, и по повестке про Путина, про наши ближайшие перспективы, считает Сатаров.

Между тем, голосование в Интернете идет своим чередом. Дмитрий Орешкин предполагает, что победит Александр Невский.

Генерал Михайлов называет голосование скринингом, которое определит, сколько людей за и сколько против Дзержинского. У него есть опасения, что те, кто голосуют «за», более вялые, чем те, кто голосуют против. Но результат открыт:

- У нас говорят, что должно быть что-то объединяющее. Когда принимали гимн Российской Федерации на слова Михалкова, у нас тоже вони было не меряно, и либеральные деятели говорили: мы под этот гимн не встанем. Встали! – командным голосом произнёс генерал.

Глеб Павловский видит, как ФСБ лоббирует своего кумира, и понимает, как глубоко бесчувственна корпорация к реальной политической ситуации:

- Независимо от того, должен ли там стоять Дзержинский или нет, просто там не должен стоять Дзержинский свергнутый, потому что этот памятник был унижен, и его водружение не восстановит его достоинства. На площади будет стоять однажды свергнутый памятник и ждать, когда его свергнут во второй раз. Это плохая идея.

У Юрия Пивоварова, научного руководителя Института научной информации по общественным наукам РАН, академика РАН, профессора МГУ, есть практическое предложение: в этом году будет отмечаться столетие со дня рождения Андрея Дмитриевича Сахарова. Было бы честно и символично поставить памятник ему. «Не хотим палачей! Давайте вспоминать миротворцев и праведников!»