Политический аналитик Дмитрий Некрасов рассуждает в своей публикации над тем, почему стремительный рост денежной массы в развитых странах не конвертируется в инфляцию потребительских цен:
«...То есть, почему прямо сейчас не конвертируется, понятно – шок спроса от коронавируса. Но в целом-то рост М2 (денежная масса — это сумма наличных денег в обращении и безналичных средств, прим.ред) к ВВП явление не новое и уж как минимум с 2008 года (а на самом деле с 2000) очевидно, что потребительские цены в развитых странах реагируют на расширение денежного предложения совсем иначе нежели они реагировали скажем в 70-е – 80-е.
История про то, что предложение стало более эластичным и оперативным благодаря технологиям тоже понятна. Я с ней согласен, но вряд ли только этот фактор способен объяснить всю разницу.
Мы видим инфляцию активов без потребительской. Теоретически такая ситуация может быть лишь временной, потому что «эффект богатства» (понимание того, что вследствие роста стоимости твоих активов, например акций, твоя покупательная способность возросла) с определенным лагом все равно должен сказаться на потребительском рынке.
Однако есть три обстоятельства:
1. Очевидное. Чем богаче человек, тем меньшая доля его доходов/богатства тратится на конечное потребление. С учетом того, что большая часть выигрыша в доходах и приросте стоимости активов развитых стран приходится на верхние 10%, населения, которые по историческим меркам и так безумно богаты, то очевидно, что бОльшая доля вброшенных в экономику средств навсегда останется на рынке активов. Ровно наоборот, если бы прирост доходов концентрировался в нижних доходных группах - бОльшая их часть попадала бы на потребительский рынок. Причем это самоподдерживающийся эффект. Дальнейший рост М2, стоимости активов, уровня богатства верхнего слоя и концентрации доходов приводит к тому, что все бОльшая их доля обречена будет оставаться на рынке активов и никогда не выплеснется на потребительский рынок
2. Потребляемые блага можно аналитически разделить на реальные блага и «перья», демонстрирующие статус. Можно обеспечить всех одинаковой жилплощадью скажем в 100 кв.м., однако невозможно обеспечить всех квартирами с окнами выходящими на Сентрал-парк. Количество людей, которые могут добиться свидания со знаменитой актрисой, ужина с президентом или покупки картины Ван Гога всегда ограничено. Стоимость такой картины никак не отражает ее полезность, а определяется лишь конкурентными предложениями: кто готов заплатить больше за «крутость» обладания такой картиной. Все это «перья». И на рынке «перьев» (атрибутов демонстрации статуса) инфляция вполне себе наблюдается
А вот на рынке «реальных благ», в отличие от всех предшествующих эпох, или от более бедных стран, в верхнем среднем классе современных богатых стран наблюдается ситуация близкая к полному насыщению. Взять те же США, где количество автомобилей приближается к количеству жителей, квадратных метров жилья на душу в 3 с лишним раза больше чем в РФ, телевизоров, холодильников и даже яхт с вертолетами, за пределами необходимого для рационального использования. Верхний средний класс США (а именно ему в конечном итоге достается большая часть новых напечатанных денег) уже имеет машин в семье больше, чем людей, жилплощадь метража больше, чем способен использовать, бесконечное количество гаджетов и т.д. и т.п. Про одежду и еду говорить вообще бессмысленно. Больше чем уже есть – не потребить.
Если в России, Турции, Китае не говоря уже про Зимбабве даже верхний средний класс при росте доходов будет их значимую долю тратить на приобретение реальных благ (купить вторую машину, квартиру побольше, чаще ходить в рестораны или съездить в путешествие), то в богатых странах, даже если есть желание потратить на потребление весь прирост дохода, верхний средний класс просто обречен потратить бОльшую часть на «перья» а не на реальные блага. Они уже физически не могут ходить в ресторан чаще, а лишь выбрать ресторан покруче.
На рынке «реальных благ» верхний средний класс конкурирует с бедными. Вторая машина в семью среднего класса в Турции - это машина, которая не попала в семью нижнего среднего класса. На рынке «перьев» верхний средний класс с нижними доходными группами не конкурирует а соответственно инфляцию не разгоняет.
Именно этот фактор насыщения верхнего среднего класса реальными благами обуславливает разные последствия расширения денежного предложения в богатых и бедных странах (особенно в условиях когда верхний средний класс получает большую часть прироста доходов). В странах, где насыщение верхнего среднего класса реальными полезностями еще не произошло, реакция на эмиссию будет как в США в 70-х, а где произошло – как в США сегодня.
3. Немаловажную роль в данном процессе играет и культура, осуждающая демонстративное сверхпотребление. На Западе не модно выкидывать в море золотые кубки, поить верблюдов дорогим виски и устраивать грандиозные вечеринки на последние деньги, зато модно быть миллиардером, который ходит в джинсах и ездит на такси (понятно, что в этом смысле, например, США сильно отличается от Швеции, но даже США в позитивную сторону отличается и от Китая, не говоря уже о странах Персидского залива)
Культурное осуждение демонстративного сверхпотребления усиливает тенденцию описанную в п.1
Не хочу сказать, что описанные выше факторы главная причина новой реальности в денежно-кредитной сфере, но то что одна из таких причин точно. Причем причина, объясняющая именно то, почему эта новая реальность наступила в богатых странах, но пока не наблюдается даже в странах среднего дохода...»