«Я боюсь, что в сложившейся ситуации тест на разумность мы будем сдавать много раз, локально.
В чём проблема фазового кризиса, как, впрочем, и кризиса техуклада? Говоря языком простым и совершенно не содержащим никакой эмотики, всё очень просто: вы сначала платите по всем счетам следующей фазы, а уже потом начинаете получать из этого дивиденды.
То есть, совсем грубо: сначала у вас овцы съедают людей, а уже потом у вас налаживается ткацкое производство, шерстяное, за счёт которого вы можете спокойно накормить голодных по всей Англии.
И вот эта дельта, когда вы уже заплатили по всем счетам, а новые механизмы производства ещё не функционируют – и называется фазовой катастрофой.
И я боюсь, что наличие таких катастроф само по себе не является тестом на разумность.
Это просто неоднородность, неравномерность любых классических моделей развития.
А вот что является тестом на разумность – так это длительность катастроф. То есть – сможете ли вы с ней справиться?
Знаете, очень люблю поговорку: «- А у вас фазовая катастрофа была? – Да, была, но я в эти дни болел».
Это же можно сократить до очень небольшого времени, а можно растянуть на тысячелетия.
И тест на разумность как раз в данном вопросе.
А вот переходя на локальный уровень: кидают ли тверскую атомную бомбу на Москву? Или – кидают ли ракеты по Гяндже рядом с Нагорным Карабахом?
В разном масштабе это один и тот же тест.
С точки зрения большого плюса, единственное, что хочу сказать, как справедливо указывает Борис Штерн, за счёт чрезвычайно высокой связанности современного мира, восстановление ситуации. То есть выход из кризиса может быть организован довольно быстро. Отсюда и надежда, грубо говоря, за дни справиться с проблемой.
Потому что, если уж вы начали выход и у вас пошла положительная обратная связь, это может пройти очень быстро, почти триггерно, как и падение может происходить быстро. А вот пребывание внизу может длиться очень и очень долго.
И тест на разумность не в том, чтобы не упасть, а в том, чтобы на протяжении тысячелетия не сидеть внизу.
В этом контексте нам нужно бороться за следующие вещи.
Первое и самое важное – за сохранение мышления.
Первыми распадутся гуманитарные технологии, а это именно то, что построено на мышлении. Поэтому, первым делом мы должны сохранить сложное мышление.
Если нам удастся его сохранить – мы сохраним и всё остальное.
Если сложное мышление разрушено, гуманитарные технологии разрушены, следующий момент – сохранение связанности.
Если сохранить связанность не удалось, следующий момент – сохранение энергетики. Я имею в виду производство электроэнергии, энергии вообще.
Если не удалось и это, извините, следующая точка – сохранение сельского хозяйства.
На этом мой пессимизм уже исчерпывается, поскольку дальше уже начинают работать социосистемные законы, которые, вероятно, нас, как биологический вид, вытащат».
Посмотреть беседу с Сергеем Переслегиным полностью можно здесь.