"Мещанское гнездо" Михаила Бару расскажет о небе в соленых рыжиках

Анна Берсенева

Хотя бы раз в жизни это случается с каждым.

Когда тебе так хорошо, что не хочется ничего кроме вкрадчивого мяуканья кота, и запаха лыжной смолы, и заметенного снегом окна, на котором осталась прозрачной лишь часть не больше узкой ладони с тонкой и извилистой морозной линией жизни. А утром чтобы запах свежемолотого кофе щекотал не только ноздри, но даже и пятку, высунувшуюся ненароком из-под одеяла. И разговор на летней веранде чтобы был ленивым, долгим и стремился к бесконечности. И на черенках серебряных чайных ложек чтобы был выгравирован вензель и можно было бы говорить, что ложечки эти по случаю купил в комиссионном магазине папа, столбовой бухгалтер...

Все эти и неисчислимое множество подобных деталей повседневности описал вот этими самыми вышеприведёнными словами Михаил Бару в книге «Мещанское гнездо» (М: «Захаров». 2020).

По жанру эта книга... Не знаешь, как и назвать. То есть понятно, что это миниатюры, иногда на одну-две страницы, иногда на десять строк каждая. Но определять их лучше не жанром, а авторской целью:

«Когда я бросил пытаться писать стихи в рифму, романы, повести и скатился к миниатюрам о снегопаде, пирогах с капустой, борще, рябиновке и дачной жизни, то очень переживал. Мне ведь хотелось жечь глаголом сердца людей, а не вызывать у них слюноотделение описанием грибного супа. Мне и до сих пор иногда бывает неловко. В стране ужас что творится, а я тут про шарлотку, соленые рыжики и отцвели уж давно хризантемы в саду. Когда в далеком будущем все станет хорошо, свобода нас встретит радостно у входа, президента станут выбирать честным голосованием не больше чем на неделю, а очень хорошего на две, когда мы станем жить со всеми в мире, дружбе, испанской ветчине и голландском сыре, когда счастье станут раздавать всем в одни руки сколько хочешь и никто не уйдет обиженным, а придется всех разгонять... Вот тогда и настанет мой черед, когда все устанут от свободы и от счастливой любви. Все захотят прочитать про грибной суп, про вишневую настойку, про рассаду и борщ. А мне и писать ничего не надо будет. У меня уже все написано. Получается, что я писатель далекого будущего, опередивший свое время. Живу тут среди вас и ничем себя не выдаю, кроме того, что пишу о будущем, о небе в соленых рыжиках».

По любой из миниатюр, и даже по нескольким строчкам любой из них, понятно, что Михаил Бару - не только представитель светлого будущего, но и писатель, умеющий рассказать уже о сегодняшней жизни как о чуде и при этом посмеяться над собой.

Кстати, рыжикам, варенью и ловле зайцев при помощи барабанов (привет Хармсу) посвящена первая часть книги. Вторая же часть - московская, и в ней жизнь тоже предстает такой, что поневоле начинаешь озираться: как же я проглядел всю эту сладость и нежность? (Не зря эта вторая часть называется «Пирожное «Мильфей»). А композиция книги между тем выстраивается дальше - автор ходит по музеям, смотрит экранизации «Анны Карениной» и читает русских классиков, заставляя читателя смеяться и изумляться его парадоксальности и юмору.

Не знаю, хочется ли мне, чтобы жизнь стала в точности по словам Михаила Бару тихою, нежною, сладкою, как пирог с клубничным вареньем или как ватрушка с изюмом. И мне точно не хочется, чтобы любую книгу можно было читать с любого места на любой странице, погружаясь в абсолютную безмятежность.

Но «Мещанское гнездо» - не любая книга. Попробуй без вранья напиши о нашей действительности, чтобы добиться такого погружения!

Попробуй словами промыть мир до цветов такой чистоты!

Станешь ценить редкостного автора, которому это удалось…