Иван Жильцов: «Заглушив мобильную связь, ФСИН станет абсолютно закрытой системой»

Намерения властей благие, с этим не поспоришь. Жертвой телефонных мошенников стали уже тысячи россиян. Однако установка сотовых «глушилок» в тюрьмах, СИЗО и колониях вызывает массу других вопросов.

Данную тему с «Новыми Известиями» обсудил правозащитник Иван Жильцов, пресс-секретарь «Комитета против пыток».

— Неужели только в местах лишения свободы телефонные аферисты пользуются телефонами и совершают мошеннические действия? Нет. Мошенники и на воле пользуются мобильными. Но это же не значит, что надо у каждого отобрать телефон. Ведь получается, что это средство связи потенциально может стать орудием преступления.

— А как быть с отдаленными колониями? Есть, допустим, поселок, жители которого являются персоналом местной колонии. «Глушилки» не нарушат их прав на свободный доступ к сотовой связи?

— С технической точки зрения, этот проект будет сложно реализовать. «Глушилка» же не пять метров связь перекрывает. Какой-нибудь поселок вообще без связи останется, и пострадают местные жители.

Я здесь вижу некое стремление и без того закрытую систему ФСИН сделать еще более закрытой, чтобы из нее не просачивались в СМИ факты о должностных преступлениях, о нарушениях прав заключенных и о прочих безобразиях, которые там творятся.

Сейчас у ФСИН и так есть монополия на видео, которое снимается стационарными камерами и нагрудными камерами сотрудников. Эти видеофайлы наружу не выходят.

— Иногда, и даже довольно часто, они все-таки наружу выходят. СМИ с пугающей периодичностью сообщают о пытках, о беспределе в российских тюрьмах. И подобные скандальные новости сопровождаются и видеофайлами, и фотографиями.

— Это исключительные случаи. Например, какой-нибудь сотрудник ФСИН, обиженный на начальство, «сливает» информацию прессе, чтобы поставить свое руководство, мягко говоря, в неудобное положение. А для некоторых сотрудников – это легкий способ подзаработать. Некоторые СМИ охотно оплачивают такие «сливы». Но это, все равно, случаи единичные, не системные.

На самом деле к этим видеофайлам полный доступ имеет только ФСИН. Ни прокуратура, ни Следственный комитет по своим запросам ничего не получают, хотя имеют полное право. ФСИН всегда на любой запрос может ответить так: это было давно, файлы стерлись, оборудование было неисправно, села батарейка в нагрудной камере сотрудника. И так далее. Отговорок масса.

Заключенным, подследственным и так очень сложно защищать свои права и жаловаться посредством писем, обращений в какие-либо структуры. Поэтому иногда, чтобы зафиксировать нарушения своих прав, зеки вынуждены, подчеркиваю, именно вынуждены, использовать незаконную видеосъемку нелегальными телефонами (они им запрещены по закону), чтобы передать информацию на волю. Необязательно даже снимать видео, они могут писать электронные письма в правозащитные организации, если есть доступ к мобильному интернету.

— То есть, за объявленной борьбой с тюремными call-центрами можно увидеть скрытое стремление властей сделать пенитенциарную систему максимально закрытой?

— Да. Полагаю, что истинная причина всего этого – сделать так, чтобы оттуда вообще ничего, никогда и никуда не просачивалось.