Очень интересный взгляд на социально-психологические особенности граждан, населяющих нашу страну, представил петербургский философ Дмитрий Лучихин, озаглавив свое рассуждение:
Совок и Россия
Представление о том, что все проблемы современной России, все дефекты сознания бывшего советского человека есть прямое следствие периода доминирования коммунистической идеологии, столь очевидно, столь зримо в причинно-следственных взаимосвязях – что избавиться от этой иллюзии почти невозможно. Я тоже столь долгое время был в этом уверен, что не очень рассчитываю на понимание.
Тем не менее, именно это убеждение, стало причиной вопиющей слабости либеральных сил в России. Вследствие самоочевидности зла советского периода, либеральная идеология в России была вынуждена позиционировать себя равно - противником традиционализма и консерватизма (в своей естественной политической нише), и противником модернизма и гуманизма. Результатами этого неразрешимого противоречия стали:
1.Резкий отток тех, кто мог бы идентифицировать себя с либеральными взглядами, которые вместе с гуманистическими составляющими: справедливость, условия для развития личности, приоритет прав личности над правами интересов, мигрировали в красно-коричневый спектр;
2. Выходом из этого противоречия через сужение либерализма до системы экономических составляющих – откуда и выросла плеяда сислибов, поражающих нас своим вариантом державного либерализма.
Теперь зайдем с другой стороны. Меня до сих пор не отпускает, продолжает раскрываться в своем значении, тема питерских выборов 1996 года. Собчак и Яковлев. Не то что бы я полагал, что сам результат выборов мог иметь большое практическое значение. Но символически это был сверхпринципиальный выбор между свободой и рабством. И тогда и после мне доводилось спорить с проголосовавшими за Яковлева. И всегда было сложно оппонировать аргументам о коррупции, воровстве, связях с криминальным миром. Сложно до тех пор, пока я не понял что все эти аргументы абсолютная ложь. Ложь не в том смысле, что за аргументами не стояло никаких фактов; не в том, что достоверные «3 копейки» обосновывали сомнительные «3 рубля», придавая аргументам вид гротеска; и даже не в том что: «что та коррупция на фоне сегодняшней». Ложь заключалась в том, что в устах противников Собчака эти аргументы были несамозначимыми. Они были лишь инструментом профанации той политической позиции, которая их не устраивала.
В очередной раз вспоминая ощущения тех дней, я уже предельно отчетливо вижу что до 1996 года мы прожили в удивительном мире: Питере без России. Нет, речь не идет о радикално-политическом отделении, но было ощущение, что мы ничего не должны стране. Мы живем от себя и для себя, взаимодействуя на равно договорной основе, что с Москвой, что с Парижем. И если бы оппонентом Собчака стала, как ей предлагалось, Старовойтова, аргументы недобросовестности и нечистоплотности могли быть настоящими – аргументами выбора более честного проводника того же курса. Но на фоне Яковлева, представлявшего собой образ возврата в централизованное стойло – они были тем, чем были – способом аргументировать желание вернуться под крыло России-матушки. Не говоря уже об аргументах типа «хороший хозяйственник, который будет заниматься не политикой, а дорогами». С дорогами, правда, не сложилось, но если перевести этот аргумент на язык смысла – то он звучит просто: хотим губернатора, подчиняющегося центру, а не проводящего независимую политику.
Черт его знает куда мы без Россиюшки убредем. И именно эта дилемма, была подлинным предметом выбора, а не те аргументы, которыми он стыдливо обосновывался. Представьте, что вам предстоит выбор между проворовавшимся демократом и оголтелым фашистом. Будут ли иметь значение любые факты нечистоплотности демократа? Конечно, нет. При демократии всегда остаются шансы изменить и исправить ситуацию, а с победой фашизма они заканчиваются. Как собственно и закончились подлинные выборы в Питере. И хотя внешне ситуация не выглядела столь откровенно, хотя усиленной генерацией аргументов она смазывалась и размывалась. Но факт остается фактом, вместо кандидата избираемого и подлежащего переизбранию, люди выбирали наместника, выбор которого принадлежит исключительно его хозяину.
Все это не имеющее особого значения воспоминание, важно одной деталью. Если в то время все выборы рассматривались через призму реставрации совка и сопротивления ей, то из дня сегодняшнего уже очень отчетливо видно, что альтернативой свободному и демократическому самобытию, выступает не совок, а Россия, в каком бы цвете она ни представала в данный момент.
Творческая интеллигенция может сколько угодно проецировать свои утопии в образ «настоящей России», но к реальности они не имеют никакого отношения. Культурная уникальность России, то есть Россия в своей конкретности и фактичности - есть те ее характеристики, что значимым образом влияют на ее выбор в столкновении с альтернативами. Сущность России в массовом сознании, это канонические: «самодержавие, православие, народность», или в более современном риторическом выражении: «державность, соборность, патернализм». И то что не обладает этими качествами, никак не может быть Россией. В крайнем случае ее тезкой. На самом деле неважно, что именно мы будем именовать Россией. Но мы должны отчетливо различать эти две составляющие. И либо говорить о паразитарной триаде на теле России, либо о паразитарной России на теле пораженных ей этносов.
Но вернемся к началу текста. На приведенном примере мы увидели роль России там, где мы привыкли видеть совок и компартию. Давайте теперь проведем это различение более отчетливо. Представьте себе человека, который с детства мечтает иметь свой остров с замком. Сама эта мечта, никак не определяет пути, которые он выберет для ее достижения. Он может найти способ стать экономически успешным и реализовать мечту подобно Шлиману. Может выбрать путь во власть, где у него будет возможность украсть. А может выбрать и путь хищника, добывающего богатство прямым насилием. Все эти выборы определяются не мечтой, а самим человеком.
И, рассматривая советский период из дня сегодняшнего, можно уже совершенно отчетливо увидеть, что все содержания поведенческих паттернов советского человека принадлежат его российскости. Не коммунистическая идея превратила призванных партией в палачей и садистов, стукачей и «моя хата с краю» - они таковыми и были в своей привычной роли послушного народа, чья мораль тождественна послушанию. Не коммунистическая идея придала «советскому народу» форму соборного организма, призванного поглотить собой весь мир – это та же самая российская державность, идея служения и нерассуждающей верности своим, как высшая мораль и доблесть холопа.
Не идея самоуправления советов выродилась в направляющую и руководящую роль партии, а исконная культура державности и вертикальной соборности, проявила себя в новой цветовой гамме. Коммунистическая идеология не создала эти содержания, но подобно любой идеологии религиозного типа, открыла путь к ничем более не ограничиваемому проявлению наличных качеств народа и общества. Качеств и культурных паттернов, сформированных в свете идеологии триады. Я менее всего хочу оправдывать самоотрешенный утопизм коммунистической идеи, открывший шлюзы больного сознания общества. Но содержательно все вопиющие злодейства, все самые черные и страшные страницы нашей истории – это чисто российские проявления.
Идейные содержания утопии, послужившие приманкой светлого образа, фактически не участвовали в практике советского строя. Все, что еще можно различить в первые годы: свобода искусства, независимые самоуправляющиеся советы, право наций на самоопределение – почти мгновенно перешло в статус виртуальных понятий, под прикрытием которых восстановилась вся логика российского типа государственности.
На мой взгляд, это понимание, это различение роли официальной идейности и типично российской практики в целостности советского периода, должно помочь нам высвободить идеи свободы личности и самоуправления, из профанирующей связанности с нашей историей, в которой они вообще не принимали действующего участия. И это в свою очередь, должно помочь нам возродить полноценный формат либеральной идеи, не превращающей ее в вариант консерватизма с его естественным правом сильного (успешного) организма.»
От редактора:
Мнения авторов могут не совпадать с позиций редакции.