Обыски у московской оппозиции: что бы это значило?

24 июля Следственный комитет возбудил уголовное дело о воспрепятствовании деятельности избирательных комиссий (ст. 141 УК РФ). В заявлении СК говорилось, что в июле 2019 года «участники одного из движений» хотели оказать давление на членов Мосгоризбиркома и окружных избирательных комиссий и помешать их законной деятельности. Для этого они организовали в Москве «заведомо незаконные и несогласованные митинги и пикетирования зданий и помещений Мосгоризбиркома». Речь идет о стихийном митинге у Мосгоризбиркома и акциях на Трубной площади. В СК также заявили, что членам избиркома угрожали насилием.

Что это значит для московской оппозиции? Этот вопрос "НИ" задали политологам. Ответили на него далеко не все.

Николай Сванидзе, историк, журналист:

- Один из популярных блогеров написал сегодня в ФБ пост, начинающийся словами «лёг спать в 2019 году, проснулся – в 1937». Речь шла о ночных московских обысках. Согласны ли Вы с такой интерпретацией событий?

- Это всё – эмоции. Никакого 37 года нет. Надеюсь, что и не будет. Тут не нужно проводить таких драматических параллелей. Я думаю, что речь идёт об определённой логике власти, которая стремится отделить сочувствующее большинство от радикального ядра. Отделить репрессиями. Точечными, но репрессиями. А потом с радикальным ядром разобраться. Это чревато в долгосрочной перспективе усилением протеста. Такая практика даёт тактический выигрыш, стратегически – вряд ли. Если бы была другая социально-экономическая ситуация, можно было бы рассчитывать на выигрыш в долгую. Сейчас – нет. Просто ничего другого не могут придумать.

Георгий Сатаров, президент Фонда прикладных политических исследований «ИНДЕМ»:

Всё происходящее производит довольно мерзкое впечатление по совокупности причин: во-первых, прямые нарушения законов, которые они сами принимают. Во-вторых, когда видишь большое дряблое тело, которое бьётся в истерике это всего довольно неаппетитное зрелище, а наша власть производит именно такое впечатление. Обычно, когда говорят, что такое применение силы – это проявление слабости, не понимают, что за эти стоит. А за этим стоит очень серьёзная идея, которую сформулировал один известный немецкий социальный мыслитель, который сказал, что власть тем сильнее, чем больше степеней свободы она может дать обществу. Это очень точное определение, которое соответствует понятию современного государства, совместного проживания государства и общества. А наша власть фантастически архаична, потому что она боится любой доли, любой дополнительной степени свободы, которую она краем глаза, отвлекаясь от своей основной деятельности, вдруг обнаруживает у общества. Когда я говорю об основной деятельности, я имею в виду деятельность, которую называют воровством. Поскольку у неё хватает интеллекта понять, что её основной вид деятельности наказуем, то ей всегда страшно и она хочет избежать этого наказания. Для этого надо оставаться у рычагов власти и охранять свою возможность воровать. Представьте себе, что хотя бы один из независимых депутатов проходит в Московскую городскую думу. И начинает возбуждать вопрос о том, как питаются московские школьники. Одного такого депутата достаточно, чтобы прикрыть кормушку для одного очень влиятельного человека, который то ли брил, то ли чистил сапоги, то ли кормил президента. Если взять весь масштаб бизнеса Пригожина – это ничтожно, но это всё равно неприятно. Кто будет идти на такие риски? Считается, что один человек не может ничего сделать, пять человек не могут ничего сделать. Это всё враньё. И одного человека достаточно, чтобы часть их благополучия поставить под сомнение. Эта история говорит о том, что вся конструкция очень непрочная и даже небольшие вкрапления чужеродного делают её несопоставимо ещё более непрочной. Они это понимают, истерика, которая возникает и реализуется в незаконный действиях.

Очень важно понимать, что политический процесс – непрерывен и не существует отдельного изолированного события под названием «Выборы в Московскую Городскую Думу». То, что сейчас происходит на московских выборах, то, что когорта независимых депутатов делает то, что делает, к этому подводил весь предыдущий ход политического процесса. И это доказывает, что точить то, что выглядит как камень, а на самом деле ощущается как вода – безусловно нужно. Результат достигается не зависимо от того, допустят их до выборов или нет. Факт того не допустят их до выборов ещё больше подточит систему и подготовит ещё более серьёзный прорыв для следующих выборов. Не нужно опускать руки.

Сбор подписей – непосредственный контакт с избирателями. Нужно ходить и говорить. И вдруг ты обнаруживаешь то, чем независимые депутаты сейчас гордятся – то число сторонников, которых они нашли, с ними надо побеждать. Пиночет согласился на президентские выборы, стопроцентно контролируя СМИ. И проиграл, не смотря на то, что оппозиция была полностью отключена от средств массовой информации. По одной простой причине: оппозиция делала то, что делают наши независимые кандидаты и то, что в книжках по политическим технологиям описано уже давно и называется «кампания от двери к двери».

То, что в этой истерике делает власть не удивляет – они не умеют считать хотя бы на два хода вперёд. Закрывая легальные каналы для оппозиции, они делают свой крах более драматичным. То, чего они боятся – африканских революций, которые прошли лет 7 назад – результат таких же шагов в странах, в которых прошли эти революции. Драматический конец их лидеров – следствие этой позиции. Власти меняются неизбежно. Важно, какой конец они себе готовят. Сейчас они готовят себе очень плохой конец. Так устроена жизнь, что не существует несменяемой власти в природе.

Дмитрий Орешкин, политолог:

У меня два простых соображения: во-первых, это знак того, что действительно несистемные кандидаты рассматриваются как серьёзная угроза. Тут я могу сослаться на опрос, проведённый специалистами Левада Центром в 45 избирательном округе, где должен был баллотироваться Илья Яшин. Выяснилось, что около 30% опрошенных слышали о Яшине, то есть уровень узнаваемости достаточно высокий, и 17% готовы за него проголосовать. А его ближайший системный соперник от него отстаёт в пять раз: рейтинг узнаваемости около 6%, а проголосовать за него готовы 2 – 3%. Это очень существенный разрыв, и, если бы Яшин попал в бюллетень, то никакими специальными дополнительными ухищрениями в виде подсчёта голосов его победу уже нельзя было бы нейтрализовать. Поэтому – единственный вариант – снимать с выборов. Наверное, это же касается и Соболь, и Жданова, и Гудкова, и Янкаускаса. Или близко к тому.

Москва критически настроена к власти, и это ни для кого не секрет. Люди, принимающие решения для себя определились с тем, что лучше один раз сделать крайне непопулярный шаг и их отстранить от власти, чем потом пять лет мучиться с ними в составе Московской городской думы. Вопрос в том, правильно это или не правильно, остаётся открытым. Возможно, им кажется, что один раз опозорились, но через два месяца об этом все забудут, а ущерб от того, что независимый кандидат окажется в Думе, будет растянут на пять лет. Это – первая идея.

А вторая заключается в том, что, по-видимому, мы имеем признаки некоторого взаимного непонимания правящих элит. Есть не ярко выраженные признаки того, что в правящей номенклатуре существует расхождение по поводу того, как надо действовать. Силовикам очевидно: надо нейтрализовать, напугать, посадить – и все проблемы решены. Но есть силы в истеблишменте, которым такой сценарий не импонирует, хотя бы потому, что он будет способствовать усилению роли силовиков. Элитные граждане в той же Москве прекрасно понимают, чем это чревато. Не зря же сидит Улюкаев, Абызов, Белых. И совершенно не понятно, где аппетиты силовиков закончатся. Поэтому надо оказывать сопротивление. И мы видим заявление той же Эллы Панфиловой, которая не хочет терять имидж порядочного человека. Она не очень решительно, но пытается создать такое ощущение, что законность соблюдается. Татьяны Москальковой тоже высказалась, что с точки зрения прав человека, этим людям надо дать возможность проверить подписи, опротестовать их и действовать по закону. Даже госпожа Матвиенко выступила в том же ключе. Меньше всего хотелось бы выглядеть жёстким борцом с «оранжевой заразой» господину Собянину. Он в последние несколько лет благополучно демонстрирует способность договариваться с Москвой как социально-экономическим организмом. В Москве меньше фальсификата. Это – факт. Собянин много делает для города и ему совершенно не надо иметь имидж «гонителя». А силовикам – надо. Они не только усиливают свои позиции, но и подрывают позиции умеренных во власти – той же самой Панфиловой, Собянина, Матвиенко. Роль силовиков усиливается, они её подчёркивают и действуют решительно.

Общий вывод состоит в том, что страна идёт по уверенному пути к полицейскому государству и других альтернатив нет. Потому что, если соблюдать собственные законы и Конституцию, то, конечно, всех отстранённых кандидатов надо допускать к выборам. Но это будет означать, что работают законы и не работают силовики, которых такой вариант не устраивает. Отступать они не будут, не хотят и не могут.

- Общественная Палата Москвы проголосовала против отстранения Любови Соболь от выборов. Имеет ли это юридические последствия?

- Это голосование не имеет юридического значения, но имеет существенное значение в информационных войнах между разными башнями Кремля. Общественная Палата Москвы – вполне прособянинское учреждение. А силовиков там нет. Самому Собянину это совершенно не нужно. Он не хочет быть в это затянутым и подчёркнуто дистанцируется. Он эту историю не комментирует. Если он прокомментирует в жанре защиты прав и законных норм, тогда это означает начало его войны с силовиками. Если он ничего не сделает – это будет говорить о том, что он отдал инициативу и в Москве командуют люди в погонах. Собянин не хочет ссориться ни с силовиками, ни с президентом, потому что очевидно, что силовики реализуют общее настроение, которое они считывают с бровей и лба президента. Но в то же время, если бы московские власти были однозначно на стороне силовых действий, то Общественная Палата сидела бы скромненько и никаких таких диссидентских заявлений себе не позволила.

Не знаю, будут ли нарастать протестные акции, но у силовиков единственный вариант – их подавлять, потому что, если они не будут подавлять, акции будут расширяться. Конечно, многое зависит от того, как договорятся на самом верху, где есть люди, которые хотели бы спустить всё на тормозах. Силовые акции точно будут нарастать, потому что таким образом силовики укрепляют свой статус и влияние.