Екатерина Барабаш, Венеция
Биография знаменитого астронавта Нила Армстронга, его путь к лунному успеху, не прислушалась к доброжелательным ожиданиям зрителей, вдохновленных предыдущими удачами режиссера – «Одержимостью» и «Ла-ла-лэндом».
Перед нами – унылый человек с лицом Райана Гослинга, которому кто-то сказал, что он без видимых усилий может выглядеть мужественно. Впрочем, он-то старается, но сценаристы словно забыли хоть немного проработать его характер, отчего Нил Армстронг на экране все время похож на переваренную курицу. Кстати, Шэзелл впервые не сам писал сценарий к своей картине, и хочется надеяться, это с ним в последний раз – похоже, чужие сценарии ему не поддаются. История взлёта Армстронга к Луне представляет собой историю штампов Голливуда. Тут тебе и отношения с женой, которая и соратница, и строгий критик, и пылкая возлюбленная. Тут и намечающиеся сложности в отношениях с детьми – герой собирается улететь на Луну, не поставив в известность детей, а жена ругается с ним из-за этого накануне полета. Тут и бесконечные разговоры о «советской угрозе», и пылкий президент Кеннеди, вещающий с экранов телевизора каккие-то патриотические ура-благоглупости. Смешно даже произносить это, но наши «Время первых» и «Салют-7» на несколько порядков выше и по интриге, и по актерской игре, и по работе режиссёра с актерами.
Если Шэзел улетел от земных проблем «Ла-да-лэнда» к космическим высотам, то его мексиканский коллега Альфонсо Куарон, создатель знаменитой «Гравитации», неожиданно для всех оставил космические кущи ради скромных земных забот. Впервые за многие годы он снял фильм на мексиканском материале, с мексиканскими актерами – и словно не было у него в анамнезе мощной техногенной бездушной «Гравитации» - настолько органично Куарон вписался в родную действительность. Семейная драма на фоне масштабных социальных катаклизмов выглядит едва ли не более значимой и одновременно. У Куарона получилось рассказать о жизни мексиканского среднего класса с той долей откровенности и нежности, какая случается у людей, давно покинувших родину.
Неутомимые братья Коэны снова выстрелили вестерном, в котором кровь и смех перемешаны в равных пропорциях. Вообще умение братьев лить кровь героев так, что зал хохочет, - ценнейший талант, позволяющий о самых тёмных страницах истории рассказывать доходчиво и бесстрашно. «Баллада о Бастере Скраггсе» поначалу затевался как сериал. В каждой серии – свой сюжет и свои герои. Потом в силу разных обстоятельств сериал мимикрировал в полнометражный фильм, сохранив структуру. Дикий Запад конца XIX века полон удачливых и не очень золотоискателей, странствующий ковбоев, цирков-шапито, раздолбаев-грабителей, отрядов отважных индейцев. Все эти люди живут по законам прерий, не слишком расстраиваясь, когда приходится размозжить череп ближнему, и даже не особо пугаясь собственной смерти. Здесь веет вольный дух, замешенный на запахе крови, полыни и золота. Сюда еще не добралась цивилизация со всеми ее экивоками, жизнь человеческая ничего не стоит, а мгновенная смерть почитается за счастье. Фирменный коэновский юмор, который, кажется, уже должен был и наскучить, каждый раз поворачивается какой-то новой стороной, и новое вино льется в старые мехи молодо и пьяно. Актерский состав, как всегда у Коэнов, не оставляет ни малейшей лазейки для критики – Лайм Нисон, Брендан Глиссон, Том Уэйтс, Зои Казан, Джеймс Франко, Тим Блейк Нельсон.
Фильм Коэнов, как картина Куарона, и некоторые другие фильмы нынешней Венеции, спродюсированы стриминг-корпорацией Netflix, ставшей в последнее время героиней киноиндустриальных скандалов. Каннский фестиваль под давлением киносетей был вынужден отказаться от принятия в конкурс фильмов производства Netflix, тем самым обделив себя по части качества представленных на фестивале фильмов. Согласно каннским требованиям, фестивальные фильмы должны потом выходить в большой прокат, чего не случается обычно с производством Netflix. Таким образом масса отличного кино отклонилась от дорожки, ведущей в Канны, зато с распростертыми объятиями была принята в Венеции. Если и дальше так пойдет, то Канны с их патриархальной консервативностью начнут все активнее уступать другим фестивалям – тем, кто не боится вовремя осваивать новейшую реальность. Венеции они уже заметно уступают.