Диляра Тасбулатова: "Канны подложили под себя бомбу "Донбасса"

Канны на распутье

Диляра Тасбулатова

В Каннах главное золото досталось «Магазинным воришкам» японца Корээда, выдающийся иранец Джафар Панахи (который, так же, как наш Серебренников, не смог приехать «по политическим мотивам») получил за сценарий, Россия – в лице очаровательной Самал Еслямовой – золото лучшей актрисе, Марчелло Фонте, итальянец – лучший актер.

Ну и так далее.

Как пишут критики – причем очень многие – решения жюри выглядят порой странными и несут на себе «следы борьбы между художественностью и конъюнктурой». Я бы сказала, что не только «несут», но почти все продиктованы именно конъюнктурными соображениями. Более того, конкурсный отбор тоже конъюнктурен: выдающиеся картины вроде «Донбасса» или провокативного «Дома, который построил Джек» Триера отправлены в «Особый взгляд», зато в конкурсе оказались средние картины – одна из них, жанровая и вместе с тем вялая, «Черный клановец» от Спайка Ли, даже получила Гран-при фестиваля.

Каннский фестиваль - мы много об этом говорили – начинает терять свои наработки: время его величия, похоже, на исходе. Начинаешь понимать, что такое роль личности в истории: такой непререкаемой личностью был Жиль Жакоб, которого не слишком жаловали, скажем, американцы - за «снобизм». Однако его снобизм распространялся именно на Голливуд и на коммерческое кино: это он сказал в лицо Спилбергу, что на свете существует не только американский кинематограф (в ответ на сетования самого богатого режиссера планеты, что, мол, Голливуду мало что светит в Каннах).

По отношению к странам Азии, Восточной Европы, да и к другим, малоизвестным на кинематографической карте мира регионам, он не только не проявлял никакого снобизма и европоцентризма, но и всячески способствовал продвижению и румынской волны, а карьере филиппинца Брийанте Мендосы, и тайцу Вирасетакулу.

Именно он (я думаю) настоял на главном призе, Золотой Пальмовой ветви для фильма «Дядюшка Бунми» великого Вирасетакула – при том что многие критики (и наши отметились, как же без нас) что это уступка «политкорректности» и экзотике. Насчет экзотики поспорить трудно (хотя не вижу в этом ничего уничижительного), но политкорректность здесь точно ни при чем: как когда-то Годар перетворил язык кино, сейчас это сделал Апичатпонг Вирасетакул. Причем с таким блеском, который и не снился нынешним лауреатам Канн. После «Бунми» Вирасетакул снял «Кладбище великолепия», сверх-шедевр – то, чего никто не делает в мировом кино.

Награда 2010-го года для Вирасетакула была, на мой взгляд, вершиной карьеры Жакоба: единственно верное решение – этот как, несмотря на интриги и вкусовщину, решиться и дать Нобелевскую, например, Прусту.

Так же, как и золото для Дарденнов за «Розетту», как награды румынскому кино, как многое другое, что сделал Жакоб для мирового кино. Именно он в свое время предпочел никому не известных Дарденнов знаменитому Альмодовару, почувствовав, что вектор двигается уже в другую сторону. И Альмодовар, хотя и гениальный в ту пору, достиг своего пика (так и вышло, после фильма «Все о моей матери» он стал сдавать свои позиции).

Такое, господа-товарищи, и остается и в истории кино, и в мировой истории культуры – ну, для тех, у кого есть историческая память.

Так что на фоне этих триумфов сегодняшняя программа и призы выглядят не то что бледно, а просто, скажем прямо, ничтожно: Корээда, конечно, хороший режиссер, изобретательный и мастеровитый, но, по совести говоря, его фильм – не уровень Пальмовой ветви.

Зато (прибавим оптимизму) Канны обратили внимание на «маленького человека» - собственно, и в «Магазинных воришках», а в «Айке», и в «Капернауме» речь идет об обездоленных, униженных и оскорбленных, брошенных на произвол судьбы.

«Айка» потому и взяла свое золото (лучшей актрисой объявлена – впервые в истории этого фестиваля – Самал Еслямова, сыгравшая девочку-киргизку, работающую в Москве), что Канны, честь им хвала, не отворачиваются от малых сих и гуманизм для них все же не пустое слово. Хотя порой это превращается в чисто номинальную игру, в моду, как в «Капернауме». Зато Сергей Дворцевой, автор «Айки», не идет на уступки сентиментальности, «политкорректности», не разводит розовых соплей и, как ни смешно это прозвучит, говорит чистую правду.

Его героиня, Айка, тоже не святая – бросила ребенка в роддоме, борется за работу с другими девчонками киргизками чуть ли не до драки, и пр. Как писал Шаламов, в аду трудно остаться человеком. И Дворцевой, как истинный реалист, показывает нам и это перерождение, и поруганную человечность, и в то же время свет в конце тоннеля. Беспощаден он, скорее, к окружению Айки - ментам, мафиозным киргизам, которые тоже давят и обирают своих соотечественников, и к москвичам, чье вселенское равнодушие уже стало общим местом. Настолько, что распространенный мем - «Россия щедрая душа» - воспринимается как злая шутка, издевка на грани фола.

Мы без конца видим совершенно равнодушных, грубых людей, высокомерно-пренебрежительных к маленькой девочке-киргизке, в полном отчаянии бредущей по заснеженной Москве в поисках куска хлеба - среди тех, кто не то что не поможет, доброго слова не скажет.

«Айка» - еще один антропологический опыт, документальная сатира на страну, изображающую на экспорт «широту души» и щедрость. Два мира, два Шапиро: мы не замечаем, кто живет и страдает рядом с нами. Более того – мы их еще и презираем: тех, кто работает за 67 рублей в час (реальные расценки «Кофе Хауза», куда я больше ни ногой).

Тут у нас некоторые отметились в своих репортажах – что, мол, приз Самал был данью «политкорректности», ха. Ничего более смешного я не слыхала: и фильм в целом, и аутентичная игра Самал удостоены награды совершенно справедливо. В этом – в призах лучшим актерам – Канны на сей раз не прокололись. Конечно, это еще и удача: ведь в свое время сама Кидман не получила приз за «Догвилль», что было вопиюще несправедливо. Однако сейчас карты легли как следует, в счастливом раскладе: и повезло блестящему игроку, а не, извините, шулеру.

Вообще на таком большом фестивале, как Каннский, много внутренних тем: и одна из них на сей раз – Россия как подсознание Запада. Мем в свое время был придуман философом Борисом Гройсом, и прижился – если учитывать, что в подсознании, как правило, таятся бесы, сознание же (роль которого играет условный Запад, Европа и США) – как правило, структурировано.

Эта «подсознательная» Россия с ужасом узнается в «Донбассе» Сергея Лозницы (я бы на месте Канн взяла бы ее в большой конкурс и дала бы главное золото, никакой Корээда и рядом не стоял), в «Холодной войне» Павликовского (драма любви поляков в послевоенной Польше, - той, что под эгидой Сталина) и, естественно, в «Айке». Даже в украинско-исландской комедии «Женщина на войне» - о забавной даме, эдакой фурии, борющейся за экологию и в финале усыновляющей девочку из Донбасса (опять!), чьи родители убиты догадайтесь кем.

Эта тема чувствуется и в пустом фестивальном кресле Серебренникова, и в том, что во время фестиваля начал голодовку Олег Сенцов…

Мне, правда, патриоты часто говорят что, дескать, свинья грязи изыщет: то, что я называю «концепцией», внутренней темой, они – «русофобией».

На что я всегда «величественно», с миной правдоруба, отвечаю, что истинный патриотизм – в боли за родину (извините). Извиняюсь же я потому, что у нас здесь все понятия девальвировались: и как раз о таких фейках, подменах, приводящих не просто к склокам в соцсетях, а к реальным жертвам, – великий фильм «Донбасс».

Хорошо, что ему все-таки дали приз за режиссуру (в программе, напоминаю, «Особый взгляд», тоже очень важной). Вообще «Взгляд» был в этом году посильнее основного конкурса: но и там жюри не заметило выдающейся картины Ли Чан Дона (великий режиссер - без преувеличения), а изумительная Аличе Рорвахер получила более чем скромную награду за свою волшебную мистерию «Блаженный Лазарро», разделенную к тому же с Джафаром Панахи – за сценарий.

В общем, посмотрим, что будет дальше – возможно, Канны двинутся к еще большей политизированности и идеологической конъюнктуре или же, как писали в советских газетах, «учтут свои ошибки и извлекут из них урок».