Ирина Павлова, историк
Идея великодержавия очень соблазнительна, немногим удалось устоять перед ее искушением. В свое время даже Пушкин, который в России считается идеалом свободного человека, приветствовал подавление польского восстания 1830—1831 годов. В 1920—1930-е годы многие белые офицеры и интеллигенты, прежде боровшиеся с советской властью, приняли ее, увидев в ней возрождавшуюся российскую государственность. В конечном счете российская государственность воплотилась для них в сталинском великодержавии. Николай Устрялов даже вернулся в Россию, чтобы наблюдать ее новый расцвет, за что и заплатил жизнью в 1937 году.
Именно поэтому уже с середины 1990-х годов с подачи власти в России вновь заговорили о «национальной идее», о возрождении «былого величия России и ее статуса великой державы». А с каким восторгом российское общество встретило эффектный поступок тогдашнего премьер-министра Евгения Примакова, развернувшего над Атлантикой свой самолет в знак несогласия с политикой Запада в отношении бывшей Югославии!
Возможна ли российская идентичность без великодержавия? Только теоретически. В этом случае сразу после августа 1991 года, когда центральная власть получила от народа карт-бланш на реформы, надо было последовательно проводить в жизнь идею федерации. Но кто бы это делал, тем более последовательно? Сегодня очевидно, что в 1991-м власть, наоборот, нанесла огромный ущерб самой идее федерализма. Вместо четкого разграничения полномочий центра и регионов были неясная позиция Кремля и соревнование амбиций с местной властью, закончившиеся войной в Чечне и закреплением самодержавного института президентства.
Федералистский принцип национально-государственного устройства России совсем не означает распада страны. Наоборот, реализация этого принципа предполагает наличие сильного центра, которому регионы делегируют полномочия для представления своих интересов на международной арене и для определения основных направлений развития страны. Такой принцип государственного устройства сразу бы изменил оккупационный характер российской государственности. Государственное устройство, предполагающее независимость регионов и их добровольное объединение для решения общих задач, представляется как раз наиболее органичным для стран с такой огромной территорией, как Россия. Когда народ будет не подвластным населением, а хозяином своей страны, региона, понятие «великая держава» наполнится совсем иным содержанием, означающим величие страны, а не безграничность власти правящей верхушки. Вот последнее-то и представляется неразрешимой проблемой. Эта правящая верхушка никогда не захочет лишиться своей власти.
Оригинал здесь