Алексей Симановский

– Алексей Юрьевич, правда ли то, что ЦБ хочет ужесточить контроль за нашими банками. И если да, то почему? Он им не доверяет?

– Что ЦБ стремится укрепить надзор – это верно. Но именно укрепить надзор, а не «ужесточить контроль». Это, как говорится, две большие разницы. Укрепление надзора предполагает его переключение с формального контроля за соблюдением норм на содержательную оценку ситуации и оперативное реагирование на нее. Такая система в мировой практике именуется риск-ориентированным или риск-фокусированным надзором. Что касается инструкций, то действительно предполагается принять ряд инструкций в новой редакции, в том числе инструкцию по расчету обязательных нормативов.

– А почему вообще вдруг возникла такая необходимость?

– Потому что мы в этих редакциях собираемся сказать вслух банальную вещь: банковские нормативы должны соблюдаться каждый день. Это очевидно и с точки зрения здравого смысла, и с законодательной точки зрения. Если у кого-то вдруг возникает вопрос, с какой периодичностью они должны соблюдаться, то новая редакция инструкции должна дать на это ответ: нормативы должны соблюдаться всегда. Ведь они призваны ограничивать риски, а риски существуют постоянно, а отнюдь не в ночь с 31-го числа одного месяца на 1-е число другого месяца. Можно обсуждать вопрос, все ли нормативы действительно нужны для ежедневного ограничения рисков. Но это уже другая тема.

– Но говорят, что теперь банки должны будут предоставлять ЦБ больше отчетов, а это, конечно, осложнит им жизнь, как всегда осложняет ее излишний бюрократизм.

– Кто это говорит? Здесь ровным счетом ничего не меняется. Отчетность как была, так и остается ежемесячной. Как есть у Банка России право потребовать представления дополнительной информации, так оно и остается.

– Но для этого, по-видимому, нужны какие-то серьезные основания?

– Разумеется. Если у банка все в порядке, он не относится к числу проблемных, у него нормальные системы управления и внутреннего контроля – зачем требовать от него дополнительную информацию?



Кризис «плохих» кредитов возможен. Но не здесь и не сейчас

– Главной задачей ЦБ в сфере надзора является защита интересов вкладчиков и кредиторов банков. Однако, если верить агентству Standard & Poor’s, именно эти интересы находятся сейчас под угрозой. По мнению экспертов агентства, кредитная политика банков оставляет желать лучшего, и от 50% до 75% кредитов, выданных ими, могут в условиях кризиса оказаться «плохими», то есть невозвращенными. Согласны ли вы с подобной оценкой?

– Прежде всего не надо драматизировать ситуацию: речь у Standard & Poor’s идет о состоянии экономического кризиса, а не о текущей ситуации. То есть это своего рода прогноз, базирующийся на результатах стресс-теста. Подобного рода тест проводился миссией МВФ и Всемирного банка с участием специалистов Банка России в рамках программы оценки финансовой стабильности (Financial Stability Assessment Program, FSAP). Так вот, результаты этого теста вполне нормальные: банки должны пережить кризис, аналогичный кризису 1998 года, катастрофы быть не должно. Хотя ничего хорошего тоже не будет. Ну так на то он и кризис. Что касается самой оценки S & P, то она довольно размыта. Если имеется в виду, что 50% кредитов полностью обесценятся, то, думаю, это преувеличение, а если имеется в виду, что половина кредитов может обесцениться в среднем на треть, то это примерно соответствует нашим оценкам влияния экономического кризиса на состояние банковского сектора.

– На это критики могут сказать, что ЦБ выгодно приукрасить картину и что пессимистичные оценки Standard & Poor’s ближе к истине, чем оптимистичные результаты тестирования наших надзорных органов.

– Полагаю, что наше желание знать характер возможных проблем не меньше, чем у рейтингового агентства. Кроме того, методика тестирования разрабатывалась совместными усилиями сотрудников международных финансовых организаций и нашего департамента. И «фокусы» здесь не прошли бы.

– А что «закладывалось» в стресс-тест МВФ, Всемирного банка и ЦБ?

– Примерно то же самое, что и в тест Standard & Poor’s: резкое падение цен на энергоносители на мировых рынках.

– Получается, что проблема «плохих кредитов», которая сейчас активно обсуждается в СМИ, надуманна?

– Да нет, конечно. Просто кроме «ура» и «караул» существуют еще и другие, более прагматичные оценки ситуации. А проблемы проведения разумной кредитной политики и консервативной оценки кредитов действительно стоят весьма остро. Но это на сегодняшний день диктуется скорее задачами профилактики болезни, чем задачами ее лечения.

– Насколько мне известно, в странах с более развитой экономикой есть практика: государство время от времени выкупает у банков часть «плохих» кредитов. То есть фактически осуществляет финансовые вливания в капитал банков. Предполагается ли у нас что-то подобное?

– Да, в некоторых странах, как правило, в условиях банковских кризисов создаются агентства с государственным капиталом, которые выкупают у банков проблемные кредиты. Но в России пока нет оснований серьезно обсуждать эту тему, так как нет никаких признаков того, что у нас в ближайшее время может наступить кризис «плохих долгов».

– Ну, а когда он наступит, будет уже поздно.

– Существуют признаки и индикаторы нарастания угрозы кризиса. Так что, надеюсь, о возможности кризиса мы будем знать заранее. В любом случае ставить вопрос о бюджетных вливаниях в банки сейчас неуместно. В стране есть гораздо более насущные проблемы, чем гипотетический кризис «плохих долгов». Да и в самом банковском секторе есть много больных моментов помимо «плохих» кредитов.



«Надувать» не надо ни капитал, ни кредиторов

– Например, проблема «дутых» банковских капиталов. Недавно вы рассказали о том, что из 180 проверенных ЦБ банков у 60 обнаружены признаки этой болезни. Не слишком утешительные цифры.

– Что было, то было. Но жизнь идет, и цифры меняются. Сейчас проверено 360 банков. Признаки фиктивного капитала выявлены в 84.

– В недавнем интервью нашей газете глава Ассоциации российских банков Гарегин Тосунян заявил, что банки просто вынуждены «надувать» капиталы и, следовательно, они не виноваты.

– Ну, он доктор юридических наук. Ему виднее, кто виноват, а кто – нет. А, по-моему, «надувать» нехорошо. Ни капитал, ни кредиторов. Тем более что это часто одно и то же.

– Но ведь банки говорят о том, что «надувание» капиталов - явление временное, это нужно, чтобы встать прочно на ноги.

– Нет ничего более постоянного, чем временное. А потом, дискуссия-то ведется не в 1993 году, а в 2003 году. У банков было время «встать на ноги». И такие случаи были – прибыли зарабатывались, дыры закрывались, выданные «схемные» кредиты по-честному возвращались. Но практика показывает, что некоторые банки с дутым капиталом выстраивают финансовые «пирамиды» и кредитуют «своих» клиентов на льготных условиях. Когда такой банк умирает под тяжестью собственных долгов, вкладчики остаются при своих требованиях.

– И без своих средств.

– Ну да. Поэтому среда средой, а на зеркало «неча пенять»…



Не идеальная, зато органичная

– Сейчас очень большое значение приобретает вопрос о страховании вкладов. Недавно первый зампред ЦБ Андрей Козлов заявил, что более 10% банков смогут в случае каких-то потрясений обеспечить должную степень надежности вкладов. Не так уж много, не правда ли?

– Ну, речь, насколько я понимаю, опять идет о кризисной ситуации. И «более 10%» – это не так мало, так как 75% всех обязательств и активов сконцентрировано в 30 банках. А это не 10% банков, а всего 2 процента с хвостиком.

– А в целом, по вашему мнению, какой должна быть идеальная российская банковская система? Должна ли она, как предлагают некоторые эксперты, состоять из 5–6 крупных банков и незначительного числа мелких?

– Идеальная российская банковская система должна быть эффективной и устойчивой. А вот какой должна быть «идеальная» структура банковской системы, я не знаю. И «некоторые эксперты» не знают. Потому что у всех разные идеалы. Система может быть адекватной и неадекватной экономике, праву и прочим объективным обстоятельствам. Любая искусственно созданная система неадекватна, она по определению будет с уродствами. Наша банковская система при всех ее минусах развивалась и развивается вполне естественным путем, она отражает развитие нашей экономики и страны в целом. Любой иной путь, наверное, был бы искусственным. В этом плане наш банковский сектор – органичное нашей экономике существо. Как, скажем, китайский банковский сектор органичен китайской экономике, немецкий – немецкой, американский – американской. Поменяться у нас не получится. А предложения «некоторых экспертов» базируются на вполне очевидных интересах. Им хочется, чтобы осталось 5–6 крупных банков, к некоторым из которых они, по-видимому, имеют некое отношение. Идея проста: государство, потряси грушу, а уж мы подберем, что упадет.

– То есть ныне действующая банковская система, с вашей точки зрения, вполне нормальное образование?

– Во всяком случае, это не урод. Конечно, она требует внимания, а местами и временами – лечения. Но факт остается фактом – это нашего поля ягода. Кстати, бытующее мнение, что банки плохо справляются с ролью финансовых посредников, по-моему, игнорирует условия ведения банковского бизнеса в России и реальное положение дел. Реальная ситуация состоит в том, что национальный российский банковский сектор по соотношению активов с ВВП почти полностью опережает банковский сектор Мексики, Болгарии, государств – бывших республик СССР (Казахстана, Украины). По темпам роста активов устойчиво опережает страны Центральной и Восточной Европы. При этом если бы отечественный капитал не справлялся с потенциальными объемами рынка, то здесь уже давно активно работал бы зарубежный капитал. Тем более что реальных ограничений на его приток в российский банковский сектор никогда не было. А он почти не работает (менее 10% активов банковского сектора). Значит, дело не в том, что банковский сектор «не тот», а в том, что только «таким» по большому счету он и может быть.

– Есть и еще одно предложение по совершенствованию нашей банковской системы: «разукрупнить» Сбербанк. Как вы относитесь к этой инициативе?

–Так же, как и к призывам оставить 5–6 крупных банков. «Некоторые эксперты» как-то удивительно нелогичны в своих предложениях: с одной стороны, они утверждают, что наша банковская система очень маленькая и неустойчивая, с другой – для придания ей большей устойчивости они предлагают «раздробить» Сбербанк, а мелкие и средние банки превратить в филиалы «пятерки избранных». То есть всю банковскую систему предлагается сплющить в блин. Она что, от этого укрепится? Или уровень конкурентной борьбы повысится? Или доверие возрастет? Ничуть не бывало. Структурного кризиса этим можно добиться, а пользы никакой.