За что борешься, на то напорешься

Ожесточенный спор о фильме Андрея Звягинцева «Левиафан», вызванный присуждением ему престижной премии «Золотой глобус», заставил противников и сторонников картины обратить внимание на подготовленный Министерством культуры проект постановления правительства от 24.11.2014. Точнее, на пункт 9 этого проекта, который дает министерству право отказывать неугодным фильмам в прокатном удостоверении и тем самым запрещать их распространение.

Указанный проект принципиально ревизует постановление правительства РФ от 28.04.1993 г., которое, во-первых, не предусматривало отказ в прокате по содержательным мотивам и, во-вторых, предоставляло создателям фильмов возможность обжаловать отказ в суде.

В том же пункте 9 указано, какие именно фильмы попадают под запрет: те, которые содержат «материалы, информацию, сведения, порочащие национальную культуру, создающие угрозу национальному единству и национальной безопасности Российской Федерации, а также подрывающие основы конституционного строя Российской Федерации».

Этим проектом Министерство культуры предлагает правительству возродить цензуру, запрещенную ст. 30 Конституции РФ и Законом о СМИ от 27.12.1991. Правда, министр культуры Владимир Мединский категорически отрицает такое намерение: «Кому-то там мерещится цензура, это не так. Минкультуры никому, ничего и никогда не запрещает, оно реализует государственную политику». Это ложь, так как законодательство РФ определяет цензуру как «наложение запрета на распространение сообщений и материалов», а отказ в прокатном удостоверении и есть запрет распространения, поскольку без удостоверения фильм не может легально показываться в кинотеатрах, на телевидении, а также размещаться в Интернете.

Разумеется, никакое государство не станет терпеть распространение материалов, создатели которых призывают к беспорядкам, насилию и свержению власти, но экстремисты и не запрашивают у Министерства культуры разрешительных удостоверений на свои агитационно-пропагандистские поделки. В проекте речь идет о другом – об игровых и документальных картинах социально-критического направления, вызывающих беспокойство у тех, кто предпочитает твердить: «Все хорошо, прекрасная маркиза, за исключеньем пустяка…» У тех, кто понимает, что критика направлена по их адресу, и желает поставить барьер между ней и обществом. Но ведь не может Владимир Мединский, посмотрев, к примеру, «Забытую мелодию для флейты» Эльдара Рязанова, где выведен похожий на него персонаж, прямо сказать: «Не хочу выпускать на экраны фильм, осмеивающий мою работу!» Но может с пафосом заявить, что обязан ограждать общество от картин, порочащих национальную культуру. Не может признать, что сам подрывает одну из основ конституционного строя – запрет цензуры, но запросто может обвинить в «антигосударственных» высказываниях, например, известного режиссера и руководителя «Артдокфеста» Виталия Манского. Не может пожаловаться на то, что злые кинематографисты называют его «министром культурки» и сеют рознь между ним и культурными людьми, зато может вписать в проект постановления пункт об угрозе национальному единству со стороны неких неназванных кинокартин, имея в виду единение начальства и подчиненных. И тем самым готовит себе легальную базу для безоговорочного запрещения всего, что сочтет нежелательным для себя, но объявит вредным для государства.

Относительной новостью является лишь то, что возвращение цензуры с рвением поддержит множество людей, которые видят «очернение России» и «русофобию» в таких фильмах, как «Левиафан», «Дурак» или «Дубровский». А если какие-то из них награждаются на международных фестивалях, эти «патриоты» объявляют авторов врагами России, агентами Госдепа и наймитами Запада, а саму картину – едва ли не подложенной под страну бомбой.

К сожалению, за этим стоит не только политическая конъюнктура и нетерпимость к непривычному, но и нечто более существенное. Во-первых, школа, которая до сих пор учит рассматривать любой рассказ, повесть или роман как собрание всего типического, что есть в стране, где происходит действие. И если Иван Иванович поссорился с Иваном Никифоровичем, то, значит, автор хочет сказать, что все русские живут в ссоре со своими соседями. И что все судейские чиновники в России такие, какими они изображены в «Дубровском». А уж если в каком-то фильме нет ни одного положительного героя, то в России, с точки зрения режиссера, нет вообще ничего хорошего. Кто же он тогда, как не враг народа? Во-вторых, за обвинениями в очернительстве скрывается подсознательная неуверенность в твердости всего строя жизни, который, как подсказывает страх, может рухнуть в любой момент. И этот страх, не имеющий никакого отношения к кино, не обманывает, но толкает к безумным попыткам устранить воображаемую опасность. Ибо действительную угрозу национальной культуре, национальному единству и конституционному строю несут сами эти попытки.

Автор – кинообозреватель «НИ»