Горение умов

Почти два дня степенно выгорал ИНИОН (Институт научной информации по общественным наукам), давая пожарным машинам выстраивать эффектные виды с брандспойтами, заливающими два верхних этажа – словно бы на месте советского модуля должен возникнуть модный бассейн. Сначала событие проходило под грифом «ЧП местного масштаба» – мало ли в Москве горело коробок 1970-х годов? Лишь немногие обеспокоенные граждане начали упоминать библиотеку. Но их быстро успокоили, заявив, что библиотека не пострадала – книги хранятся в бетонном бункере.

На этом можно было бы закончить, посудачив, кому выгоден этот пожар (говорят, на месте института планировался торговый центр). Но тем, кто знает, что такое ИНИОН на личном опыте, совершенно очевидно, что мы пережили гуманитарную катастрофу в прямом смысле слова.

Для советского и постсоветского времени это было уникальное учреждение, куда приходили книги, которых не было больше ни в одной библиотеке страны. Единичные издания по философии, социологии, педагогике, истории (особенно западной), психологии... Здесь – для специалистов – дозволялось иметь то, что не одобрялось в других хранилищах для всеобщего доступа.

Когда-то была озвучена цифра, что фонд ИНИОНа составлял от 10 до 14 млн. единиц хранения. Для сравнения: крупнейшая в Европе мюнхенская библиотека – это 18 млн. единиц. Кроме того, именно здесь были для своего времени самые полные систематические каталоги (карточки по разделам и наукам) – все это сгорело в первую очередь. Точно так же сгорели все подсобные фонды – редкие энциклопедии, словари, справочники, стоявшие в залах. Почти все диссертанты, писавшие по гуманитарным наукам, просто не могли обойти ИНИОН. Волей-неволей нынче нам остается только Библиотека конгресса.

Наконец, в последнее время здесь как раз на втором этаже располагались Германский исторический институт (со своей библиотекой) и Центр франко-российских исследований. Они спонсировали огромное количество научных изысканий, конференций и публикаций по истории и другим смежным наукам. Теперь они сами погорельцы, и им не до спасения российских гуманитариев.

Мои подозрения насчет того, что этот пожар не просто материальный ущерб (его восстановят быстро), но страшный удар по науке и культуре, подтвердил Олег Кудрявцев, доктор исторических наук, профессор МГИМО, один из ведущих специалистов по истории Средних веков и Нового времени. Олег Федорович признался мне, что только у него одного в ИНИОНе были отложены на читательскую полку (в сгоревшем зале) с десяток редчайших изданий. И таких зарезервированных книг было множество. По его словам, библиотека владела редчайшими экземплярами томов из дореволюционных собраний (например, из коллекции Шереметева). Где они теперь – никто не знает. Так или иначе, для перевозки книг, восстановления описей и прочих вещей, без которых библиотека не заработает, потребуются годы, если не десятилетия.

То, что в последние два-три года ИНИОН находился в довольно жалком положении, ни для кого не было секретом. Фасад обрушивался, число читателей уменьшилось в десятки раз, научная работа почти остановилась. Собственно, как в любом гуманитарном научно-исследовательском институте сегодняшнего дня. Его прессовали арендаторы, а вокруг хищно ходили застройщики. И, как это обычно случается в любом запущенном помещении, обязательно заводятся мыши, тараканы и искрящая проводка. Очевидно, что вина за пожар в ИНИОН лежит не на конкретных завхозах и сторожах – на всей системе небрежения гуманитарным знанием.

Государство страшно озабочено нашей историей – и позволяет разрушиться главной библиотеке по этой дисциплине. Государство объявляет Год литературы – и тут же горит крупнейшее книжное собрание. Во всем этом есть какой-то нехороший сдвиг в восприятии ценностей: ведь эти самые духовные ценности рождались именно в ИНИОНе, а не в думских комитетах и на праздничных банкетах.

Автор – арт-обозреватель «НИ»