Тихий прорыв: сельское хозяйство России становится локомотивом экономики

Елена Иванова, Наталья Сейбиль

Алексей Бурков переехал из Москвы в подмосковное Крёкшино двадцать лет назад. Алексей – инженер-конструктор, закончил Бауманку, там же защитил диссертацию. Когда родилась дочка, решили жить в деревне. Крестный дочки подарил козу, с нее все и началось. Козу съели, купили корову. В 2008 году Алексей Бурков купил сначала 3 коровы, потом еще 4. Сейчас у Буркова стадо на 90 голов. Своей земли 1,6 га, столько же он арендует у соседа. Еще а аренде 2,5 га пастбищ, там его коровы «совершают моцион». На фермера работают 10 человек, включая продавца в магазине. Сами делают мягкий и твердый сыр, творог, сметану.

Алексей старается производить органическую продукцию, хотя сам честно признается, что грань между органическими и неорганическими продуктами у нас достаточно тонкая.

- Я не кормлю коров силосом. Силос – это консерванты. Я покупаю сено. Мне дают овощи с овощебаз. Я покупаю на «Рот-Фронте» обрезки вафель, замачиваю сывороткой. Удои не рекордные, но я и не стремлюсь к высоким удоям, чтобы корова за два-три года не выжималась, как губка. Я отказался от искусственного осеменения, - рассказывает Бурков.

Искусственное осеменение - это гормоны, не хочу коровам колоть гормоны, говорит фермер. Сажает Бурков и овощи, ягоды. Но растениеводство в Подмосковье - дело сугубо убыточное. Нужны большие площади, чтобы получить хоть какую-то прибыль, да и без удобрений здесь никуда.

- У нас не чернозем, и без удобрений ничего вообще не вырастет. В Воронежской области вырастет, а у нас – нет. Это сто процентов. Я использую навоз. Но поскольку я инженер, я сконструировал установку по переработке навоза. К субстрату добавляю фосфорную муку из Воскресенска для раскисления почв – и всё.

Продает Бурков свою продукцию и в собственном магазинчике, и через Интернет, и на межрегиональных ярмарках в Москве. Цены ставит такие, чтобы люди покупали. Творог стоит 390 рублей, сыр – от 600 рублей за мягкие сыры до 2,5 тысяч за твердый козий. Яйца дороже, чем в магазине, но яйцо такое крупное, что в коробку не лезет. Дороже или нет – народ раскупает, всем не хватает, фермер собирается расширяться. А все потому, что куры-несушки по земле ходят, и яйца к покупателю уходят максимум через день-два, а не в холодильнике лежат неделями. Для Буркова производство биопродукции – бизнес для внутреннего рынка:

- Если ты называешься фермером – работай на местный рынок. На экспорт работают агрохолдинги. Что такое фермер? Это не только когда ты маленький. Это означает разнообразие. Ко мне приезжают, или я развожу продукцию. У меня и молочко, и творожок, и уточка, и курочка, и холодец могу сделать, хлебушек выпекаю, морковочку положу.

Органическое земледелие – дело для России новое, по крайней мере, с точки зрения законодательного оформления. Закон об экологическом земледелии начал действовать с этого года. Рынка органических продуктов как такового нет – то ли 120 миллионов долларов, то ли 190, говорит Яков Любоведский, эксперт по органическому земледелию, руководитель программы органической сертификации и торговли. Федеральной программы поддержки органики, как, например, в Европе, в России тоже не наблюдается:

- Нам часто ставят в пример европейский опыт господдержки, когда огромные суммы денег вваливают в сельское хозяйство погектарно. Они забывают о следующем: Евросоюз тратит на поддержку АПК больше половины своего бюджета, в России – 2%. Поэтому они могут тратить на гектар пшеницы тысячу евро. А в России на пшенице тысячу евро с гектара даже не заработаешь! Даже не заработаешь, не то, что получить субсидии такого размера!

Тем не менее, или, может быть, благодаря тому, что у государства не дошли руки до сельского хозяйства, отрасль демонстрирует устойчивый рост.

Назло вирусу и государству

В стране, где ВВП в этом году упадет на 5% в год или ниже, а промышленное производство сокращается, новость о том, что целый сектор экономики вышел в плюс, звучит как чудо. Эксперты рынка ожидают второй, после 2017 года урожай и три процента прироста за год. Особенность аграрного сектора в том, что, в отличие от офисов и управления, перейти на домашний режим не удастся. Пшеницу нужно сеять и убирать вовремя, без оглядки на растущие цифры ковида, и спрос на сельскохозяйственную продукцию не уменьшается.

- Это один из наиболее защищенных секторов, потому что люди меньше есть не стали. Да, огромные проблемы у ресторанов, но глобально люди меньше есть не стали. Все осталось по-старому: мужчины потребляют 2,5 тысячи килокалорий, женщины - 2 тысячи килокалорий, которые им кто-то должен поставлять, а этот кто-то и есть сельское хозяйство, - объясняет на пальцах директор аналитического центра Совэкон Андрей Сизов.

В этом году ожидается хороший урожай зерновых. Одной пшеницы будет произведено 84,4 миллиона тонн. Это на 10 миллионов больше, чем в прошлом году. В целом, зерна соберут 133 миллиона тонн против 121 миллиона в 2019 году. Это второй урожай за всю историю, уступающий только урожаю 2017 года.

Про российское сельское хозяйство не рапортуют из каждого утюга, как про гиперзвуковые ракеты или самолеты в небе над Сирией. А зря, потому что если говорить о зерновом бизнесе, то он без дураков стал конкурентноспособным в мировом масштабе, вопреки действиям государства, говорят эксперты. И животноводство тоже подтягивается. Это происходит потому, что в отличие от придушенной и зарегулированной российской экономики, сельское хозяйство остается одним из немногих секторов, где присутствие государства ограничено.

- У нас нет госкомпаний, у нас есть высокий уровень конкуренции, умудряющийся показывать динамику, давно опережающую по росту ВВП, и это не история этого года, это история многих лет, когда по темпам роста сельское хозяйство демонстрирует более высокие темпы роста, по сравнению со всей остальной экономикой, - говорит Андрей Сизов.

Не хлебом единым - по некоторым видам овощей Россия вышла почти на полную самообеспеченность. В 2019 году картофеля собрали 7,5 миллионов тонн, говорит Дмитрий Востриков, исполнительный директор Ассоциации «Руспродсоюз», а ввезли только 290 тысяч тонн, и тот только весной. Это покрывает 96% спроса страны. Половина тепличных помидоров и почти 90% огурцов производятся также внутри страны.

Российский аграрный экспорт стоит на трех китах: зерно, рыба и растительные масла, шроты и масличные. В прошлом году Россия вывезла почти половину всего произведенного масла. Некоторых участников рынка это сильно беспокоит, потому что дело не только в опасности затоваривания и снижения цен, но и в том, что подсолнечник сушит почвы сильнее, чем пшеница, а на Юге России уже второй год лютует засуха. Но в том-то и сила частного хозяйствования, что владельцам земли не нужен указующий перст государства. Поскольку подсолнечник – высокорентабельная культура, его будут сеять максимально часто, но не за счет плодородия земли, уверен Андрей Сизов:

- Почему надо исходить из того, что владельцы земли – идиоты, которые будут наносить своему активу урон? Это как раз к вопросу, почему у нас рост. Потому что государство еще не наложило свою лапу, не полностью задушило сектор. Вот когда у нас государство будет определять севооборот, тогда никакого роста у нас не будет.

Изменение климата и органическое сельское хозяйство

Пока изменение климата положительно сказывается на российском сельском хозяйстве. Зимы стали более мягкие, растения стали меньше вымерзать. Как следствие, существенно выросла доля озимых в посевных площадях. Но вместе с повышением температуры на российский юг пришла засуха. В Краснодарском, Ставропольском краях, в Ростовской области и на Нижнем Поволжье уже второй год наблюдается засуха, какой не было много лет. Это ведет к уменьшению урожая. Были потери по озимым, по яровым культурам, то, что сеется и убирается поздно. Заметен недобор по кукурузе.

Пока говорить о том, что происходит сокращение площадей или перемещение сельскохозяйственных культур с юга на север не приходится, считает экономист- аграрник, профессор Института экономики РАН Иван Стариков. Но если это произойдет, в Подмосковье, в средних широтах и севернее мы никогда не сможем выращивать зерно с урожайностью, сопоставимой с Краснодаром. Почвы нечерноземной зоны бедные. Для таких культур, как сахарная свекла или подсолнечник, севернее черноземной зоны в почвах мало органики. Поэтому для их возделывания будут необходимы значительные инвестиции, для того чтобы увеличить содержание гумуса. Климатические изменения происходят по всему миру. Но у России есть большой шанс закрепиться в мировой аграрной табели о рангах, причем не на интенсивном его пути, а на экстенсивном. Шансы у нашей страны чрезвычайно благоприятные.

- У России есть конкурентные преимущества: земля, её относительная дешевизна, крупноконтурное земледелие, доставшееся нам от социализма (бывшие колхозы и совхозы), когда мы можем внедрять единые технологические приёмы органического сельского хозяйства на больших площадях, не согласуя это с большим количеством мелких собственников с разной мотивацией экономического и рыночного поведения, - говорит Иван Стариков.

А главное – в России гербицидная нагрузка на гектар пашни существенно ниже, чем на Западе. По данным ФАОСТАТ, пестицидов используется в 16 раз меньше, чем в ЕС, а удобрений – в 8 раз меньше. Кроме того, в России по закону запрещено производство ГМО. Это означает, что переход к органическому земледелию станет значительно короче, чем в любой европейской стране. Иван Стариков приводит цифры:

- Ёмкость рынка органической сельхозпродукции в 2019 году была 98 миллиардов долларов. По прогнозам ученых , к 2030 году она удвоится и достигнет 200 миллиардов долларов.

Пригодных для органического земледелия земель в Европе крайне мало, поэтому ЕС импортирует 50% потребляемой органической продукции. Да и цена на него значительно выше. Так, в Германии «био» мясо и овощи стоят в полтора раза дороже, а кондитерские изделия – в 2,6 раза.

- Если мы берём токсическое земледелие и органическое, с мёртвой почвой и с живой, то в период 10 лет урожайность выравнивается. В Европе урожайность культур, выращенных органическим методом, сейчас не уступает урожайности, полученной токсическим методом выращивания. Поэтому Европа и Китай активно отказываются от токсического земледелия, - говорит эксперт по органическому земледелию Яков Любовецкий.

И снова малые фермеры

В России только 0,3% площадей заняты органической продукцией. Крупные агрохолдинги боятся потери рентабельности и в «зеленое земледелие» не торопятся. Зато мелкие фермерские хозяйства, как «Любавский фермер», работают в этом направлении не первый год. Владелец «Любавского фермера» Александр Лагутин начал заниматься органическим сельским хозяйством 10 лет назад сразу после института. Работают в хозяйстве только члены семьи, всего 5 человек. На уборку привлекают местных, но стараются все делать сами.

Фермеры выращивают картофель – без ядохимикатов и без удобрений. От удобрений отказались совсем, не используют ни навоз, ни химию. Урожайность поддерживают за счет севооборота.

- Сложность состоит в том, что при таком способе выращивания урожайность значительно меньше, а себестоимость выше. Приходится объяснять потребителям, рассказывать, в чём разница, но люди, если ваш товар дороже даже на один рубль, стараются купить то, что дешевле. Тем более, в ситуации пандемии, - говорит Александр Лагутин.

Экономить удается за счет того, что денег на удобрения, раундап и прочие ядохимикаты не тратят. Семена используют свои. Но при таком способе выращивания урожайность снижается в два раза. В этом году всю новую картошку уже раскупили. По сравнению с прошлым годом, урожайность была ниже, а для людей картошка – второй хлеб.

По подсчетам специалистов, сейчас площадь неиспользуемых, но пригодных для экологического земледелия пахотных земель в России составляет от 10 до 12 миллионов га. Мелкие фермеры, при всем своем горячем желании, Европу биопродуктами не завалят. Для этого нужны крупные игроки, которые сейчас работают по привычным схемам. Нужна коллективная сертификация, система гарантий качества, льготы и субсидии от государства, говорят сторонники органического земледелия. Инвестиции в экологическое земледелие выгодны, потому что имеют строгие временные рамки, а спрос на органическую продукцию стабильно растет. Вклад России в мировой органический рынок составляет 1%, Украины – 8%, Казахстана – 2%. Есть к чему стремиться.