С деньгами, но без политики: кому на зонах жить хорошо

О том, как заключенным удается в тюремных условиях создать себе более или менее комфортную жизнь, - пишет на сайте Московского Центра Карнеги правозащитник и журналист Ольга Романова.

Обычно осужденного по каким-то причинам простого гражданина помещают из среднестатистических условий жизни в настоящий ад, где он не может остаться один, где никогда не выключается свет, нет связи с родными, а его бесконечно унижают. И хотя уголовное наказание предполагает ограничение только некоторых прав и свобод, на практике люди попадают в крайне закрытое сообщество, где приобретают одну функциональную характеристику: активист, блатной, опущенный. Или «коровка» –источник теневого финансирования.

Договориться о терпимых условиях можно, и деньги играют здесь важную, но не основную роль. Главное - связи с криминальным миром, экономика и политика.

Авторитетный вор при поддержке с воли может договориться с начальником зоны обо всем. Может даже дачу построить в углу колонии и взять из числа осужденных садовника, повара и свиту. Может оформить инвалидность и отдыхать в медсанчасти или поселиться в комнате длительных свиданий и принимать проституток. Особые условия можно получить за особые услуги. Начальник зоны хочет, чтобы на него никто не жаловался, не писал в прокуратуру, не шастали комиссии, а потому договаривается с блаткомитетом, который это ему обеспечит самым жестким образом, так что никому не захочется писать больше ничего в жизни.

А взамен получит от руководства беспрепятственный доступ к мобильной связи, наркотикам, алкоголю, карточным играм. Захотят черной икры, крабов и девочек – это уже вопрос денег. Такое партнерство надежно и эффективно.

Сращивание интересов людей в погонах и блаткомитета типично для нашего времени, оно происходит повсеместно. Случай с фотографией Вячеслава Цеповяза в амурской колонии за столом с икрой и крабами – пример именно такого партнерства. Разумеется, что кроме денег, Цеповяз предоставлял и какие-то силовые услуги руководству зоны.

Осужденные, располагающие деньгами, но не имеющие связей в криминальном мире, хорошо понимают ситуацию. Им уже в СИЗО создают неприемлемые условия содержания, чтобы они охотнее давали нужные показания взамен на комфорт. В Москве хорошая камера на четверых стоит не меньше миллиона рублей в месяц с каждого арестанта. Ничего особенного: там не курят, часто выводят на прогулку, там есть хороший телевизор и холодильник, свежее белье, чистый сортир с дверью, заказ горячих обедов из ресторана, передачи практически без ограничений, облегченный доступ адвокатов и мобильная связь.

Переговоры за них обычно ведут адвокаты, имея процент со сделки. Этап в хорошую зону стоит от 150 тысяч рублей и зависит только от аппетитов сотрудников ФСИН. Такой клиент навечно получает статус дойной «коровки».

Обычно это люди богатые, но без связей в криминальном мире - осужденные банкиры и предприниматели. В зоне их отдают на растерзание вымогателям из блаткомитетов; заставляют строить новые бараки, оплачивать прокладку дорог или оптоволокна, строить дачи начальству и переводить заказы со своих производств на зону. «Коровки» совершенно беззащитны, но обычно к ним относятся бережно, поскольку к ним продолжают ездить столичные адвокаты, и связываться с ними никто не захочет, но когда деньги у них заканчиваются, они устраиваются уже на общих условиях.

Легче осужденными, у которые помимо денег есть мощный административный ресурс. К примеру, детям крупных начальников или бизнесменов, связанных с властью. Так с Евгенией Васильевой, которая возможно, даже и не побывала в колонии, так было и с сыном известного депутата и бизнесмена из Иванова, который сразу по прибытии в колонию, отправился в длительный отпуск...

Однако, когда в дело замешана политика, не помогут ни деньги, ни связи. Ни Никита Белых, ни Алексей Улюкаев особых условий иметь не будут никогда, но и особые измывательства им не грозят, поскольку их навещают адвокаты и семья.

При соблюдении тишины и гарантий информационного вакуума сотрудники ФСИН создадут особые условия отбывания наказания осужденному с деньгами и связями.

Именно поэтому-то ФСИН так отчаянно и борется с общественным контролем: ведомству важен отнюдь не сам факт коррупции или пыток, а лишь его обнародование.

Полностью здесь