Новые российские элиты. Кто они и какова их роль в будущих переменах

Григорий Храбров, Дмитрий Макаров

Как ведут себя негласные "лидеры социума"? Готовы ли брать на себя ответственность, принимая самостоятельные, пусть трудные решения? Есть ли у ключевых людей страны план, стратегия, набор оригинальных идей, которые можно предложить "граду и миру"? При всей неоднозначности своей исторической роли именно элиты на протяжении многих веков выступали фундаментом любых осознанных перемен, реформ и служили своего рода локомотивом модернизации в нашей стране.

С точки политической науки существует две теории элиты: властная и меритократическая. «Элита как власть» – это та часть общества, которая занимает ключевые управленческие позиции и имеет прямые рычаги административного влияния. При этом совершенно не важно, обладают эти люди какими-то личными достоинствами или заслугами. Термин связан, в первую очередь, с доступом к власти.

В противовес такому буквальному подходу возникла меритократическая теория (от лат. meritus - достойный и греч. kratos - власть буквально «власть достойных»). Она подразумевает, что у руля общества находятся самые светлые умы и самые здоровые силы нации, обладающие внутренним достоинством и искренним желанием действовать не только во имя личного, но и для общего блага.

Обобщая оба этих подхода, можно сказать, что элиты – это та часть общества, которая готова взять на себя ответственность за развитие страны. Те граждане, которые способны управлять изменениями и предлагать внятный проект для развития макросообществ.

Конечно, взращивание элиты происходит не одномоментно – нужна длительная традиция, которая в нашей стране, к сожалению, постоянно прерывалась. Эту тему серьезно рефлексировали разные историки и разные авторы. Например, историк

Феликс Разумовский, автор цикла с красноречивым названием Элита: фундамент и динамит русской власти, прослеживает генезис российского правящего класса со времён Рюрика и призвания варягов. Историк особенно акцентирует противоречивый характер взаимоотношений элиты и власти, который зачастую делал элиту антагонистом самодержавия.

Другой исследователь, петербуржец Даниил Коцюбинский буквально сейчас реализует проект Фатальные циклы русской истории, где подсвечивается постепенная девальвация роли элит вследствие татаро-монгольского влияния.

По мысли историка, традиция ханской власти была постепенно впитана московскими самодержцами, в результате чего роль независимых интеллектуалов была упразднена. Ко временам Ивана Грозного элита либо была изгнана из страны, либо продолжала исполнять свою функцию в виде симулякра, не имея самостоятельной политической субъектности и не предлагая своего образа будущего.

В идеале реформы как проект элиты должны быть связаны с глубинным пониманием тех процессов, которые происходят в обществе. Задача реформ – не перечеркнуть существующую парадигму, а найти в ней "живые" элементы для того, чтобы внедрить их в новую модель. Именно так в свое время пытался действовать Георгий Щедровицкий, идеолог и создатель Московского методологического кружка. Философ предлагал практические решения и инструменты, включая в проектирование новой реальности всех тех, кто стоял уже стоял у руля экономики. Дискуссии, игры, мозговые штурмы – все это необходимо было для того, чтобы смоделировать будущее и предложить алгоритм действий уже сейчас. Не случайно "щедровитяне" впоследствии занимали видные государственные посты.

Тогда как представитель властной элиты председатель Совета министров СССР Алексей Косыгин предпринимал тщетные попытки системной работы, которая, вследствие архитектуры самой системы, были обречены на провал, Георгий Щедровицкий понимал неизбежность краха советского строя еще с конца 1970-х годов.

Подготовка к худшему сценарию и поиск путей преодоления будущих проблем вызвала к жизни концепцию ОДИ – смелую попытку "реформ изнутри". Это была попытка перенастроить мышление кадровой номенклатуры, избежав тем самым худшего сценария, который в итоге и осуществился и был связан с тотальным "обнулением" прежней экономической и культурной модели. Однако для того, чтобы изменить систему управления, требовалось больше времени.

Тем не менее, это хороший пример меритократического проекта. Многие идеи методологического кружка легли в основу конкретных инициатив – будь то управленческая модель госкорпорации Росатом или конкурс Лидеры России. Однако, в общем и целом, линия Щедровицкого оказалась не доминирующей. Так называемые "младореформаторы" исходили из других предпосылок, больше полагаясь на рыночную теорию, нежели на "мышление". Итог всем печально известен: шоковая терапия, поспешные экономические реформы — то, что в итоге вызвало глубочайший стресс и депрессию в российском обществе.

В чем же ошибка, если реформы были неизбежны?

Дело в том, что и щедровитяне, и младореформаторы во главе с Егором Гайдаром применяли технократическую оптику. В одном случае "культурные коды" опускались как незначимый фактор на фоне более глобального "мышления", в другом – они вовсе не учитывались. Все, что связано с ментальностью, с умонастроениями, с пониманием человека себя как участника этого сообщества, с образом будущего – отходило на второй или игнорировалось вовсе. Переход экономики с социалистических на рыночные рельсы повлек за собой катастрофические последствие в виде общенациональной фрустрации, последствия которой мы ощущаем сегодня.

Но как перейти к чему-то новому, не наступив на привычные грабли? Как предлагать осмысленные решения, основанные на глубоком понимании потребностей сообществ, страт, классов, когорт - всех тех, кто населяют огромную Россию? И есть ли в сегодняшней России почва для формирования новой, меритократической элиты, способной предложить внятный и отрефлексированный проект будущего?

Социальное навигаторство как оптимальный сценарий действий

Механистический взгляд на общественнее системы, когда изменения исключительно "внедряются сверху", а решения могут приниматься лишь узким кругом лиц, – это путь в очередной тупик. На наш взгляд, общество – это живая система, где навязанные сверху решения не могут найти безусловного одобрения и принятия. Если мы хотим найти решение, стоит обратить внимание на любые формы партисипативных практик, кооперативных или коллективных инициатив.

В современном образовании существует подход, который называется навигаторство - это люди, которые работают с командами или сообществами не как эксперты, а как фасилитаторы. Они не предлагают своё знание, а выращивают с ним их собственное, попутно помогая советами и опытом организации подобной работы.

Модель «лидера как фасилитатора» — это про то, чтобы дать проявиться коллективной осознанности, а не навязывать свою позицию, поднимая флаг, за которым должны идти непосвящённые массы.

На примере скандинавской модели управления мы видим, насколько велика роль общественных организаций в определении уклада и принципов жизни на всех уровнях. Но скандинавский подход – это не только про большую роль НКО или про значимое участие в политических партиях, это про процессуально-ориентированную политику. На практике это означает, что у ряда партий нет программы, написанной экспертами или лидерами. План действий формируется в ходе непосредственных обсуждений с избирателями, ad hoc. Решения возникают в процессе обсуждения в разных фасилитируемых процессах. И роль элиты в том, чтобы эти процессы организовывать, дать им состояться.

Чтобы реформы начались осуществляться, нужна стратегия, которая связывала бы разные и часто разрозненные проекты, инициированные гражданскими активистами, в единую осмысленную канву. Новые элиты – это те, кто готов взять на себя ответственность за воплощение явного и неявного социального заказа. Общество, по сути, само выдвигает меритократических лидеров, которые являются антиподом номенклатурной верхушки. Акселерации этого процесса можно достичь, создавая мозговые центры – хабы по имплементации реформаторских программ. Здесь будут соприкасаться миры и контексты, а значит, произойдет и необходимый для рывка в будущее "выход из себя". Урбанисты познакомятся с педагогами, бизнес-трекеры – с арт-кураторами, а владельцы независимых книжных смогут пообщаться с муниципальными депутатами.

Этот горизонтальный обмен приведет к синтезу нового качества мысли и идей, выработке нового языка и новой оптики. Ценность таких коллабораций – в расширении точки зрения, необходимой для того, учесть все интересы и сделать по-настоящему инклюзивный подход. Разным мирам нужно прежде всего пространство для взаимодействия – и внятные принципы обмена содержанием. В этом смысле экспертный хаб может взять на себя функцию фасилитации и навигаторства. А в дальнейшем – выступать в качестве коммуникатора с органами исполнительной власти, которые в дальнейшем и станут заказчиками подобных проектов.

Если мы видим результаты эмерджентных общественных процессов уже сегодня, то навигаторская поддержка будет способствовать ускорению и усилению подобных процессов.

Все это напоминает подход стратегия как паттерн, описанный классиком бизнес-литературы Генри Минцбергом. И это одна из возможных партисипативных форм, которая возможна и в России. Где уже сегодня присутствуют разные сообщества фасилитаторов (Школа городских модераторов Свята Мурунова) — они по разному себя называют и не всегда осознают эту свою роль в общественных процессах, но они "изнутри проблемы" занимаются важными вопросами. К примеру. переосмыслением городских пространств или экологической политики на местах, выступая против вредных производств, мусорных полигонов и т.д.

Это тоже живые процессы, которые могут быть незаметны на фоне глобальной медиаповестки, но они происходят повсеместно, и в этом проявляется процесс коллективного осознания и конструирования идентичности. Часто именно на местном уровне невидимо и незаметно рождаются новаторские практики. И дальнейшая задача – поддержать эти процессы, в том числе опираясь на сложившиеся институты.

В качестве примера можно привести Московскую Хельсинскую Группу. С одной стороны, это давно состоявшаяся институция, мастодонт правозащитного движения, а с другой – организация, готовая оказать поддержку гражданским и правозащитным инициативам, которые только-только появились. И в этой связи традиций и институций – та самая эмерджентная практика, которая помогает преодолеть разрыв между опытом предыдущих поколений и молодой, пульсирующей энергией сегодняшних активистов.

Вопрос не в том, чтобы новая система полностью отрицала старую. Вопрос в том, чтобы в старом увидеть то, что может поддержать появление нового. И в этом, в том числе, фасилитаторская функция.

Если переходить в практическую плоскость, то это могут быть различные формы городских форумов, где происходит обсуждение городской политики, низовых инициатив. Как может выглядеть городское пространство: Каким должны быть образовательные программы нашего общества – как для детей, так и для взрослых?

Какие решения мы видим для ломающихся социальных систем, будь то образование, медицина, городское пространство, суды, полиция.

Долгое время Московская Хельсинкская Группа занималась формами прикладными активизма, запуская различные кампании гражданского контроля.

К примеру, оценка гражданами состояния правосудия – важнейший элемент самого правосудия. Даже если основные процессуальные формы соблюдены, но это воспринимается как несправедливое решение, то такой суд не может удовлетворять общественным интересам. То же самое и с полицией. Можно сколько угодно говорить, что единственно возможная реформа – это полностью распустить устаревшие системы МВД и собрать новых сотрудников. Но разве это не более утопичный взгляд, чем сказать себе наша полиция - наша ответственность – и исходя из этого постулата осуществлять гражданский контроль?

Все сказанное выше – попытка "вытащить" людей в пространство субъектности и агентности. Когда реформа МВД – это не то, что "спущено сверху", обосновано экспертными мнениями и отложено в стол, а живой запрос в обществе на уменьшение полицейского насилия.

Найти способ выразить этот запрос, запустив общественные обсуждения на эту тему — вот та задача, которую должны сейчас решать так называемые политические и культурные элиты.

Это должен быть практический инструмент, работающий с реальным запросом. Шанс на изменения лежит в мультидисциплинарном диалоге.

Из всего сказанного видно две важных потребности. Во-первых, необходимо наладить механизм непрерывного мониторинга различных запросов со стороны общества. А во-вторых, обеспечить подключение лидеров-активистов в единую медиа и информационную среду, где можно было бы обмениваться наработанными навыками, инструментами. Какой бы сферы жизни это ни касалось – суды, образование, развитие предпринимательства, здравоохранение, – важно, чтобы общественные организации, координирующие деятельность самых разных активистов, стали субъектами политики.

Фактически речь идет о том, чтобы усовершенствовать институт Общественных советов, качественно обновив их роль, состав и принципы работы.

Должно возникать сообщество практиков, у которых есть опыт изменений, вне зависимости от того, какого масштаба и уровня проекты они осуществляли.

Основная роль таких лидеров-фасилитаторов – форсировать ту самую общественную повестку, о которой мы говорим. Не пытаться её предугадать, а услышать реальный запрос.

В каком-то смысле это надполитическая задача, которая ставит в центр человека и его потребности, а не потребности элит.

Бизнес и предприниматели – это важный агент изменений

Итак, новые – меритократические элиты – это все те, кто выдвигают собственные инициативы, а самим проектам нужен внятный и узнаваемый медиа-образ, а также маркетинговое обрамление. Рынок реформ – это, в общем-то, обычный конкурентный рынок, где есть различные предложения разного качества. И выбраны будут те из проектов, которые окажутся наиболее убедительным и удовлетворяющими общим интересам. Но, что еще важнее, одним планом и программой все не ограничивается – очень важно воплотить задуманное в жизнь, чтобы конкретные действия принесли измеримые результаты.

И здесь имеет смысл взглянуть на опыт бизнеса и практики воплощения стратегии в жизнь при комплексной пересборке организационных процессов.

То, что давно является аксиомой для деловых кругов, в практике реформирования государственных институтов по-прежнему остается ноу-хау. Поэтому трансфер знаний и методик – важнейший элемент для успешности любых гипотетических преобразований.

Проектирования клиентского опыта, бизнес-моделирование, "теория работ", концепция "подрывных инноваций", "бережливого стартапа" – эти и многие другие модели, который успешно апробированы при работе с продуктами и организациями, стоит перенести в плоскость инфраструктуры общественных благ. Если мы рассмотрим любую инициативу, которая идёт непосредственно от людей, заинтересованных в том, чтобы произошли конкретные изменения, мы можем интерпретировать их как, своего рода, стартаперов. У них есть идея, есть какой-то прототип этой идеи, но им нужно дать методологическую базу и помочь росту их инициатив, уберечь от типичных ошибок, одновременно с этим обеспечить доступом к инвестициям, к менторской помощи и рынкам.

Новые элиты – это те, у кого есть определённый проект изменений, подразумевающий, что ты берёшь ответственность, управляешь процессами и имеешь стратегию развития. И это относится к бизнесу на всех уровнях.

Скажем, девелоперские компании могли бы взять на себя функцию проводников изменений, помогая развитию людей через запуск институтов поддержки предпринимательства на местах. Возводя очередной микрорайон на тысячи, а подчас и десятки тысяч человек, необходимо не только обустраивать дворы, бульвары и детские площадки.

Важно создать инфраструктуру для развития и раскрытия потенциала людей, которые тут будут жить, капитализации их талантов и способностей. Для самих девелоперов это означает новую бизнес-модель, где стартап-акселератор для резидентов или культурный центр становятся самостоятельными подразделениями в организационной структуре. Подобный подход, который мы называем D2D – "девелопер для развития" – позволит запустить "низовые" инициативы, направленные на преобразование среды вокруг на всех уровнях – от бытовой до ментальной, а сами девелоперские компании станут локомотивами развития территорий, чем они, в общем-то, и должны быть согласно определению.

Дело в том, что предпринимательство – это не просто бизнес как извлечение прибыли. Это форма мышления, которая говорит нам о том, что мы берём ответственность за свою жизнь в свои руки.

Выход за рамки этатизма, который принят в нашем обществе как доминирующий подход, к способности опираться на себя – это хорошая миссия, для того, чтобы такие изменения запустить.

Школа жизни и практики – по-прежнему лучшая из школ, и если уж подходить к вопросу со свежими идеями и инструментами, стоит приглашать не тех, кто обладает дипломом престижного западного вуза или MBA, а тех, кто смог создать и развить собственный бизнес-проект в максимально неблагоприятных условиях путинской России.

Гражданским активистам есть чему поучиться у предпринимателей, но и сами активисты могут многое дать предпринимательскому сообществу. С одной стороны, никакое осмысленное действие невозможно в отсутствие ресурсов. А значит, нужно наладить диалог с уже устоявшимися бизнес-структурами. С другой – бизнесу нужны смыслы, ценности, нравственная основа – эти вечные двигатели правозащитного движения. На соединении этих миров и лежит ключ к будущим изменениям. К обнаружению той самой субъектности, где мы самостоятельно предпринимаем усилия по трансформации того пространства, в котором мы живем.

Кризис созидательных идей у нынешних элит предопределило то, что они мыслят не предпринимательски, абсолютно зависимы на всех уровнях и не привыкли к нравственной ответственности.

Важный вывод, который мы можем сделать из этого рассуждения, заключается в том, что в бизнесе, в предпринимательстве, как и в общественной деятельности, важна этическая составляющая. Тот самый нравственный стержень, без которого ни знания, ни интенция не принесут созидательного результата. В аристотелевской триаде "логос", "пафос", "этос" нельзя исключить ни один из элементов. Что бы мы ни делали, каждый проект должен быть связан с пониманием своей ответственности перед теми людьми, для кого он делается.

Элита, лишенная измерения прозрачности и честности, не готовая работать в эвдемоническом ключе, – не элита вовсе.

Современной России нужна прежде всего культурная повестка реформ. Смещение фокуса с "чистой экономики" на модель взаимодействия между людьми.

В каком-то смысле эти процессы уже начались. Мы видим множество самозарождающихся сообществ, мест горизонтальной координации усилий, проектов и возможностей. Глобальные русские, воплотившие концепцию "русского мира" Петра Щедровицкого на практике – успешно взаимодействуют в любой точке планеты, создавая новые сервисы и инструменты взаимной поддержки. Созидательные изменения происходит без всякой поддержки со стороны власти, которое успешно заменяется холакратическим концептом ситуативного лидерства. И эти глобальные изменения обязательно повлияют и на то, что происходит внутри страны.

Достойная жизнь здесь и сейчас, а не для будущих поколений. Счастливые и живые города, качественная медицина и образование – рецепт хорошо известен.

Историческое, исконное понимание элит связано с идеей служения людям. Все привилегии были направлены только на то, чтобы представители особого сословия могли высвободить достаточное количество времени, чтобы осознанно посвятить воспитанию себя как лучших. Усиление ума, физических навыков, воспитание чести и доблести – все это нужно было только для того, чтобы действовать ради общего блага.

Элиты осознанно выбирали долг службы будущим поколениям, не обособляя себя от своей нации.

Нам видится, что реформы, которые могут предложить новые элиты, связаны с возможностью наконец ощутить себя в своей стране как дома. Огромные просторы, на которых раскинулась Россия, вызвали к жизни особый тип ментальности. Здесь каждый ощущает себя странником, который находится в транзитной точке по дороге из родного Урюпинска через Москву – в прекрасное зарубежное далёко. Только когда Россия станет местом, с которым хочется связать своё будущее и будущее своих детей,, всё по-настоящему изменится. Но возможно это только через появление (и проявление) гражданской субъектности.

— Это размышление нацелено на то, чтобы найти путь к постепенному обновлению элит. Нам еще предстоит серьезно думать о том, как мы можем более структурно подойти к тому, чтобы помочь разным заинтересованным в этих изменениях людям включиться в процесс и получить всестороннюю поддержку.

О проекте

Реформер – лаборатория социальных инноваций. Проект ставит перед собой задачу исследования стратегии изменений, нацеленных на поиск новой культурной идентичности и акселерацию эволюционных процессов в обществе.

Об авторах:

Григорий Храбров, координатор сообщества Реформер, творческий руководитель Evolut

Дмитрий Макаров, контрибьютор сообщества Реформер, сопредседатель Московской Хельсинкской Группы