Татьяна Становая: «Режим переродился, о преемниках и переменах можно забыть»

О том, как изменился кремлевский режим за последний год после обнуления президентских сроков, покушения на Навального и принятия новых запретительных законов, пишет политолог Татьяна Становая, считая главным результатом это трансформации – усиление репрессий и погром, учиненный оппозиции. Но есть и другие.

Во-первых, это ослабление координации действий и политического контроля, которое началось с приходом в Кремль Кириенко. Именно он разрушил старую систему курирования внутренней политики, а его потуги выстроить управляемую конкуренцию выродились в политику администрирования и ультиматумов. Произошло размежевание между кураторами из администрации президента и силовиками, которые фактически криминализировали внесистемную оппозицию. Потому и чисто политические проблемы (протесты, выборы, разоблачения злоупотреблений власти), власть перестала решать точечно и скоординировано, а стала использовать методы борьбы с криминалом. Причем борясь уже не с отдельными оппозиционерами, а с антирежимным протестом как таковым, который понимается максимально широко – не только выход на улицу, но и посты и репосты в социальных сетях, и вообще любая критика режима. Нет сомнений, что, разгромив внесистемную оппозицию, власть примется и просто за всех нелояльных ей граждан. И это будет происходить безо всякой координации и анализа последствий – рутинно.

На конвейер уже поставлено принятие ужесточающих законов, которое все больше напоминает снежный ком: как можно больше, жестче и непримиримее. Таким образом, из российского политического класса будут выметены все сомневающиеся и колеблющиеся.

Характерна и другая черта режима – полное и показное пренебрежение законами и юридическими процедурами, без прежнего соблюдения приличий – тут и «пеньковое» голосование, и «выездной» суд над Навальным, и обратная сила новых запретов на участие в выборах - даже внешняя легитимность утратила для власти свою ценность. Вместо нее действует логика военного времени, которая оправдывает любые нарушения законов. Нечего цацаться с врагами и проявлять слабость.

Во-вторых, эксперт отмечает и изменение состава лиц, принимающих решения: вместо сильных фигур, это незаметные, но понятливые исполнители. Это тысячи ручных управлений на уровне силовых структур, федеральных и региональных органов власти, парламентариев и пропутинских активистов, тогда как Путин, некогда занимавшийся ручным управлением, полностью устранился от него, став этаким фоном, консервирующим систему.

Репрессии проводят теперь в рутинном, но масштабном порядке тысячи служащих, не неся при этом никакой политической ответственности. Теперь уже не важно, кого берут, важно взять хоть кого-то, кого можно притянуть под определение «антирежимный».

Такая коллективная безответственность делает практически невозможными попытки противостоять репрессиям. Так кураторы внутренней политики не чувствуют ответственности за происходящее с Навальным, поскольку им занимается ФСБ, а она не чувствует ответственности, поскольку Навальный – это головная боль кураторов. Замкнутый круг.

При таком подходе нет и не может быть никакой стратегии, политические проблемы решают сразу все, и не решает никто, а потому «оппозиционность» становится токсичной во всех сферах. За посты и перепосты, за участие в акциях, за простую критику отчисляют из вузов, увольняют с работы, отчитывают родителей в школах.

Все звенья системы всеми способами изживают из себя все мало-мальски оппозиционное, чтобы им ничто не угрожало даже теоретически – это происходит и в органах власти, и в партиях, и в частных компаниях и является по сути проявлением инстинкта самосохранения.

По всей вероятности, Путин уверен, что построил стабильную систему, а потому внесистемную оппозицию можно уничтожить полностью, поскольку по его мнению, существует и прочная и ответственная партия власти, а также конструктивная системная оппозиция, и здоровая конкуренция между ними. Потому и не будет радикальных перемен в «Единой России», и никаких новых партийных проектов. Эту систему и будут защищать силовики, оставив кураторам воспитание и просвещение народа, чтобы взрастить «правильную» элиту и подавить деструктивное поведение. Отсюда и столько патриотических проектов, типа «Лидеры России», «Россия – страна возможностей», волонтеры, общество «Знание» с Илоном Маском… Потому и образом идеального гражданина становится просвещенный патриот.

А все, что мешает такому воспитанию, подлежит искоренению. Посредством того же, возмутившего всех нормальных людей, закона о регулировании просветительной деятельности. Это кстати, свидетельствует и о том, что власть не признает за обществом дееспособности и права на принятие решений, а потому и замещает выборы плебисцитами, на которых формально утверждаются заранее подготовленные решения.

По мнению эксперта, в государственных делах, которые требуют гибкости, чистый профессионализм может оказаться рискованным, что и подтверждают скандалы с тем же Уйбой в Коми. Да и ставка на ФСБ в борьбе с внесистемной оппозицией тоже оборачивается тем, что в экстремисты записывают и зачищают уже всех подряд.

К тому же такая практика приводит к тому, что решения одних властных кругов противоречат интересам других, как это было с ростом цен, когда администрация обратила внимание на эту проблему, а правительству пришлось выкручиваться, срочно прибегнув к неэффективному, добровольно-принудительному регулированию цен. То же и в скандале с Чехией, где СВР на стала считаться с интересами российских посольств в Европе. То же и с регионами, когда Кремль потребует не нагнетать истерию с коронавирусом, а губернаторы не знали, куда девать больных…

Именно из-за этой практики решения и оказываются однобокими и конфликтными, а общество остается не у дел, потому что никакого публичного обсуждения проблем не предусмотрено.

Эксперт уверена, что российский режим за последний год переродился настолько, что разговоры о преемнике и переменах больше не актуальны, а нужно готовиться к длительной консервации и жесткому регламенту политического поведения. Теперь оппозиция такова: есть прорежимное и антирежимное, читай - криминальное.

А следовательно, будут усиливаться давление на СМИ и контроль за интернетом и за любой публичной деятельностью. Но при этом, новая, фрагментированная система принятия решений вынудит власть все больше ошибаться. Да, протест подавят, реальную оппозицию регионализируют, борьбу с антирежимным распространят на системные партии и системных журналистов, но при этом уязвимость Путина будет только расти – он превращается в символ, институциональная значимость которого увеличивается, а реальное личное влияние падает.