Без вины виноватый: почему Москва холодно простилась с Горбачевым

Сергей Митрошин

Одно из моих удивлений – достаточно холодное прощание с Михаилом Горбачевым. Причем не только в той группе, которая страдает по затонувшей прекрасной Атлантиде-СССР, у тех давно перекосило оси координат. А в группе, не удовлетворенной тактикой и стратегией реформ. Горбачева, по их мнению, заносило то туда, то сюда, вместо того, чтобы ему сразу все сделать по уму. Эта группа не сожалеет по СССР, но сожалеет о сопутствующем развале, что в общем-то солидарно и с сожалением по СССР. Якобы можно было не закрывать заводы, не понижать уровень доходов трудящихся, а всё перезапустить на новых основаниях. Но не повезло: Горбачев хоть и хороший человек, но оказался не большого ума. Так они считают, поэтому скорби по его кончине не испытывают.

Хочется защитить. Нет, не Горбачева – хоть тысячу лет пройди, а мир его не забудет. Но наше время. Потому что судить из двадцать второго года восьмидесятые прошлого века занятие странное, если не сказать ложнонаправленное. Тем более, из такого двадцать второго года, в котором мы и сами, кажется, потеряли все разумные основания своего существования. Реформаторам конца восьмидесятых–начала девяностых действительно не удалось конверсировать «автомат Калашникова», то есть сжирающий экономику ВПК. Что правда, то правда. Зато «стабилизаторам» двадцать второго года, напротив, удалось прямо противоположное - антиконверсировать аж Макдональдс, чтобы снова превратить его в «автомат Калашникова».

Получилось вполне в духе известной поговорки: что ни делаем, получаем, либо проволоку колючую. Как у Галича, помните? «…ну, ты прав, - говорят, - И продукция ваша лучшая! Но все ж, - говорят, - не драп , - говорят, - А проволока колючая!»

В чем «виноват» Горбачев

Однако дело не в этом, а в том, то опции, заложенные при правлении горбачевистов, отменить или как-то видоизменить безболезненно действительно было невозможно. Горбачев «виноват», что подвинул все скрепляющую собой партию с Олимпа непререкаемой компетенции, но и оставить ее на прежнем месте ему было невозможно. Я говорил с сегодняшними коммунистами, даже перекинулся парой слов четой Удальцовых: «Считали бы вы правильным оставить страну под почти конспиративной недемократической организацией, в которую вход для граждан в большинстве случаев был закрыт?» Никто не сказал: «Да, это правильно. Это наш путь. Это наша выверенная политическая позиция». Все хотели какой-то не очень опасной конкуренции, на худой конец что-то вроде «Демократической платформы в КПСС».

Горбачевисты открыли клапан спуска пара под названием «гласность», в результате которой Система получила смертельный удар от своей же интеллигенции. Но и объявить, что нам нужны не «Гласность», а абсолютная «Непрозрачность» элита уже тоже не могла. Даже сегодня никто не скажет, то «свобода слова» - это плохо. Наивный, верящий в букву лозунга советский и постсоветский человек этого бы не понял. И процесс, как говорится, пошел. Он «понял» бы, если бы такого вопроса не стояло вовсе, как семьдесят предыдущих лет, но он встал, и значит, даешь гласность!

То же самое произошло и с Советами. «Вся власть советам» было вбито в сознание советского человека советским же кино. Но Советы не властвовали, а подавали… советы. Например, сколько класть майонеза в салат Оливье. Опять же наивный советский человек при Горбачеве решил, что теперь он будет управлять через Советы, как завещал нам «правильный» Ленин, не искаженный кафедрами марксизма-ленинизма. В Советы потянулись активисты. Меня самого через Моссовет направили в Верховный суд комиссарить за профессиональными коммунистическими судьями. Итого: то что устроил, вернее, устроилось при Горбачеве, отменить уже было невозможно, даже если бы хотелось. ГКЧП попробовал, но стало еще «хуже». Или «лучше, если в другой системе координат.

В распаде СССР виноват не Горбачев, а сама Россия

Горбачева упрекают, что он, таким образом, подготовил почву для распада СССР. На первый взгляд, похоже на правду. Но, во-первых, СССР распался не при нем. А во-вторых, он… не распался!

Формально, Советский Союз – это союз республик. РЕСПУБЛИК, господа! И республики опять же в духе лозунгов просто повели себя как республики. Они вполне могли перезаключать соглашения и устроить что-то вроде ЕС. Причём, вроде бы они и сделали что-то похожее. Ни одна из республик не улетела на Марс или бы присоединилась к США. Все рассказы о чудовищном крахе суть «байки из склепа».

Когда «распадался» СССР, я работал в «Коммерсанте» в отделе политики, так нас это даже не заинтересовало. Как может распасться страна без гражданской войны? Новость прошла по отделу международных отношений, они это отследили по ленте новостей и радостно придумали заголовок про распад, думая, что этим повеселят публику в стиле раннего коммерсантовского троллинга. Я же вышел тогда с работы на улицу (мы работали круглосуточно) и увидел… ничего. В серой утренней дрызге подходил троллейбус. Никого ничего не волновало.

Теперь я думаю, что Россия распустила всех сознательно, злонамеренно, потому что формально, если делиться, то надо было делить все относительно поровну: и золотой запас, и армию, и атомные бомбы. Но российская власть, уже зараженная патриотизмом и, видимо, предчувствуя вставание с колен в будущем, нося в себе вирус империи, решила, что она должна остаться самой могущественной, поэтому всем приказала идти вон. Вот кто «виноват» в распаде Союза – Россия как идея полюса в многополярном мире.

Горбачев оказался человеком без стратегии и без идеологии

А что же Горбачёв? Он не очень понимал, что происходит. Но и никто не понимал. В публичном поле возникала странная коммуникация тех, кто ранее прочитал диссидентскую литературу, разных солженицыных и всяких «из-под глыб», и тех, кто воспринимал все за чистую монету. Те, кто воспринимал все за чистую монету, верили в лозунги, они и стали могильщиками СССР. Ваучеризаторами, и конверсионщиками, фермеризаторами (от слова «фермер») и позже выгодополучателями хаоса, получившегося от всего этого. Они и писали конституции, и, уверовав в выборы, неугомонно усовершенствовали закон о выборах. Те же, кто прочитал диссидентскую литературу, ждали подвоха. Ну и как всегда, дождались. Сегодня даже еще больше, чем вчера. Лишенный иных каналов информации, Горбачев относился к первым – это не его вина, а судьба. Ему приходилось эволюционировать вместе со своим классом, а класс трудно взрослел. В 1985-ом на круглом столе в ЦЭМИ я бухнул про необходимость капитализма – на меня зашикали: здесь о таком не говорят. А уже через год-полтора капиталистические отношения освоили комсомольцы через центры научно-технического творчества молодежи (НТТМ). Первая частная газета «Коммерсантъ» оформилась через секретное соглашение с Политбюро Коммунистической партии еще в 1989-ом году.

Пытаясь охарактеризовать Горбачева в этих процессах, священник Андрей Кураев констатирует: «И все же сейчас я убежден: это был человек от Бога. Именно такой интеллектуальный увалень и нужен был для мирного роспуска СССР и демонтажа тоталитарной системы. Человек без стратегии, без ясного понимания цели, без идеологии. И который именно поэтому не стал проливать кровь ради своих убеждений и планов». Но тоже пишет это без лишней теплоты в голосе. Я же, принадлежащий к первой группе «прочитавших все заранее», мечтавших о конце трехсотлетнего (по плану) татаро-монгольского коммунистического ига, помню крылатую фразу конца восьмидесятых: «В нашей борьбе у нас есть только один танк. Это Михаил Сергеевич Горбачев».