Без чипов никуда: эксперты назвали главные последствия западных санкций

Экономические санкции эффективны против маленьких экономик, в то время как большие экономики имеют возможности противостоять им и наносить ответный удар. Поэтому в противостоянии с автократиями, в первую очередь с Россией и Китаем, западные страны должны делать ставку на введение и жесткий контроль технологических санкций, считают эксперты Женевского центра изучения политики безопасности, на мнение которых ссылается в своей публикации сетевое издание Re:Russia. Это подорвет развитие их военного и экономического потенциала и лишит возможности наращивать политическое влияние в мире. Такой сценарий, однако, во многом предполагает отказ от целей глобализации и возврат к практикам и институтам холодной войны. Поэтому высказанная министром финансов США Джанет Йеллен концепция «френдшоринга» (friendshoring) — выстраивания торговых и производственных цепочек преимущественно со странами, разделяющими ценности демократии, — вызвала бурную полемику среди экономистов: однозначного ответа на вопрос, как именно возвращение к практикам холодной войны в долгосрочной перспективе повлияет на недемократический лагерь, нет.

По кому и как на самом деле бьют санкции?

Представление о низкой эффективности западных санкций в отношении России стало общим местом и подтверждается данными экономической статистики. Так, согласно последним цифрам Росстата, в октябре 2022 года объем выпуска по базовым видам экономической деятельности (показатель, наиболее близкий к ВВП) сократился на 4,2% по сравнению с октябрем 2021 года, что примерно вдвое, а то и втрое меньше прогнозов весны 2022 года. Впрочем, многие экономисты считают «оптимистичные» выводы относительно эффекта санкций преждевременными. А на недавней конференции в Вашингтоне эксперты МВФ представили теоретическую модель влияния санкций, показывающую, что, хотя санкции неизбежно наносят удар по стороне, их вводящей, потери санкционируемой стороны оказываются существенно бóльшими.

Очередной обзор опыта санкций в отношении России, подготовленный в Женевском центре изучения политики безопасности (GCSP), показывает, что их использование в отношении крупной экономики не ведет ко многим ожидаемым эффектам, но имеет тяжелые долгосрочные последствия, обеспечивая ее технологическое отставание и утрату конкурентных позиций на мировых рынках.

В последние два десятилетия санкции вводились преимущественно в отношении небольших стран или региональных держав, исключение которых из мировой экономики не влекло сильных негативных последствий для глобальных рынков. Сейчас впервые в истории введены широкомасштабные санкции против крупной и глубоко интегрированной в глобальный мир экономики, и этот опыт позволяет сделать вывод, что крупные страны, такие как Россия и Китай, более устойчивы к экономическим санкциям.

Во-первых, успех западных ограничений против небольших экономик был обусловлен тем, что банки по всему миру используют европейскую систему SWIFT, а главной валютой для международных расчетов является доллар. Но крупные экономики способны создать собственные платежные системы и использовать национальные валюты для расчетов с партнерами. В то же время контроль за соблюдением банковских ограничений ложится на банковскую систему стран, вводящих санкции (в докладе GCSP говорится, что затраты на соблюдение ограничительных требований только для банков США и Канады в 2022 году составят в целом примерно $56,7 млрд).

Во-вторых, в отличие от небольших стран, крупные экономики способны вводить ответные ограничения (контрсанкции), которые ощутимы и для тех, кто хотел их наказать, и для всего мира. Примером является энергетическая война России против Европы.

В-третьих, санкции против крупного бизнеса больших экономик чреваты непредвиденными негативными последствиями (в качестве примера в докладе GCSP приводятся санкции против «РУСАЛа» и китайской государственной судоходной компании COSCO, вызвавшие сбои на мировых товарных рынках).

В-четвертых, у больших стран есть большой круг партнеров, часть которых все равно в каком-то виде продолжит торговлю и сотрудничество с санкционируемой страной, что существенно ослабит эффект санкций.

Запрет на технологии ударит и по мирной, и по военной сферам экономики

Несмотря на это, санкции остаются эффективными, говорится в докладе GCSP, однако их основные последствия выглядят иначе. Хотя санкции не способны подорвать текущее функционирование крупной экономики, они могут значительно замедлить развитие ее экономического и военного потенциала, определив ее дальнейшее невосполнимое отставание в технологической гонке и конкурентоспособности. Такие ограничения будут эффективны не только в отношении России, но и в отношении Китая, чья способность противостоять эффекту обычных санкций еще выше, чем у России.

Технологические санкции наносят значительный урон российской и китайской экономике, хотя в краткосрочной перспективе это не сказывается на их ВВП. Так, приостановка сотрудничества тайваньского производителя TSMC с российским бизнесом поставила под вопрос судьбу отечественных процессоров «Эльбрус» и «Байкал», а российским кредитным организациям приходится теперь повторно использовать чипы в банковских картах. Сложности возникают не только в гражданских сферах, но и в военных. Например, в RAND считают, что падение шести военных самолетов в России осенью произошло из-за нехватки необходимых западных запчастей и оборудования, импорт которых невозможен из-за санкций.

Китаю современные западные чипы нужны для победы в гонке по созданию искусственного интеллекта, который открывает дверь к технологическому господству в XXI веке. В октябре 2022 года администрация Джо Байдена ввела запрет на экспорт в Китай сверхмощных чипов для искусственного интеллекта, оборудования для их производства и еще ряда полупроводниковых технологий. Причем ограничения Вашингтона коснулись не только чипов, произведенных в Америке, но вообще всех чипов, изготовленных с использованием американских технологий. Спустя еще неделю США ввели ограничения на работу своих граждан на китайских фабриках по производству чипов.

Эксперты GCSP отмечают, что помимо запрета на поставки высокотехнологичных изделий и технологий, необходимо ввести механизмы эффективного контроля таких ограничений. Вассенаарские соглашения, заключенные в 1996 году между 33 странами, в число которых входит Россия, таковыми не являются. Поэтому возможным решением могло бы стать возрождение Координационного комитета по экспортному контролю (CoCOM), который составлял списки «стратегических» товаров и технологий, не подлежащих экспорту в страны восточного блока, во время холодной войны и прекратил свою деятельность после распада СССР.

Впрочем, стратегия технологических ограничений и введенные США против Китая санкции стали предметом острой полемики. Знаменитый специалист по развивающимся экономикам Дэни Родрик из Гарварда считает ее ошибкой: Китай будет рассматривать такие санкции как «агрессивную эскалацию» и искать способ нанести ответный удар, взаимное недоверие и напряженность на рынках будут только нарастать и нанесут возвратный ущерб западным экономикам. Бывший премьер-министр Швеции Карл Бильдт считает, что решение администрации Байдена подрывает принципы свободы торговли и дает преимущество Китаю, который продолжит проводить агрессивную торговую политику и выстраивать двусторонние торгово-экономические отношения со многими странами, что в конечном итоге усилит его политическое влияние в мире. Российский экономист Сергей Гуриев из Sciences Po, напротив, считает, что выдвинутая министром финансов США Джанет Йеллен концепция «френдшоринга» (friendshoring), которая предполагает выстраивание торговых и производственных цепочек преимущественно с дружественными странами, имеет значительные перспективы и большее экономическое обоснование, чем принято считать. По его мнению, снижение зависимости от торговли с автократиями позволит западным странам лучше противостоять угрозам, исходящим от недемократических стран, и в перспективе будет содействовать сохранению принципов свободы торговли, которые подрывает авторитаризм.