Жертвы, тоскующие по палачу - это уже слишком

Недавно я спорил с некоторыми российскими читателями своего журнала о том, страшно ли советское изобретение - шарашка - или нет?

Ни для кого не секрет, что большая наука в СССР делалась в специальных тюрьмах «улучшенного содержания», которые на лагерном жаргоне назывались «шарашками», от слова «шарага» - шайка. Официально такие «научные лагеря» называли Особыми техническими или Особыми конструкторскими бюро, задачей которых было заставить неблагонадёжных «вредителей» работать на благо Советской Родины. А как тогда определялись неблагонадёжные или вредители, надеюсь, объяснять не надо.

Я же хочу сказать, что мнение моих оппонентов привело меня в ужас. Оказывается, находится много людей, которые считают, что практика организации таких вот шараг была оправданна - ну, так надо было государству. А людям, которых там содержали, просто повезло. Они жили сыто, ни в чём не нуждались, и даже еду им подавали по специальному меню и на хорошем фарфоре.

Я не шучу. Именно так: повезло. Тут и согласиться можно - повезло!

Не расстреляли, не послали валить лобзиком лес, не забили табуретами на допросе, не отдали социально близким уголовникам, не заморозили, залив водой в зимней тайге, - попёрло, можно сказать. И действительно, так везло далеко не всем, многих забивали насмерть сразу после ареста, многие выхаркивали лёгкие после нескольких месяцев на рудниках...

Хорошее было в стране Советов везение.

Людям не понятно, что любое ограничение базовых свобод для мыслящего человека ужасно. Что использование рабского труда безнравственно по определению. И неважно, роет раб канал, строит железную дорогу, трудится на галерах или проектирует космические корабли, неважно, чем его кормят и на чём подают - он несвободен. Он раб. Мне возразят, что лучше быть рабом, чем мертвецом, а я отвечу, что страна, которая даёт своему гражданину такой выбор, - хреновая страна.

Когда очередной дебил начинает мне рассказывать, что Сталин был прекрасным эффективным менеджером, появляется большое желание двинуть этого дебила тяжёлым по темечку, чтобы мозги стали на место.

Эффективный менеджер, эксплуатировавший рабский труд, загнавший страну в лагеря и шарашки, людоед и кровный брат Гитлера, создатель и наследник одной из самых страшных, античеловеческих и неэффективных систем в мировой истории для этих людей - герой.

Меня уже не удивляет раб, восхваляющий рабовладельца, не поражает гражданин тирании, обожающий тирана, не возмущают убийцы, превозносящие убийцу. Но жертвы, тоскующие по палачу - это уже слишком.

Страна, научный потенциал которой ковался в тюрьмах и лагерях для одарённых, талантливых и образованных граждан, - это реальный кошмар. Люди, которые восхваляют такой метод организации научно-технической деятельности, - больные люди.

В жизни человека есть вещи, которыми нельзя поступаться, и одна из самых важных вещей - это свобода. Свобода слова, свобода обмена информацией, свобода печати, свобода передвижения, свобода вероисповедания. Для некоторых это - как дышать.

Но для моих оппонентов - это ничего не значит. Не знаю, что бы они сказали, если бы дело касалось их самих, но в том, что сотни грамотных, умных и одарённых сограждан работали за пайку или из-за страха за свою жизнь или за жизнь близких им людей, они ничего аморального не видят. У меня это в голове не помещается.

Когда в обсуждении жуткого режима в Северной Корее мой бывший коллега по Брейн-рингу, успевший побыть «министром иностранных дел» «ДНР» Саша Кофман, взахлёб рассказывает мне о том, как классно живут счастливые подданные толстомордого диктатора, как оснащены их стоматологические кабинеты, как щедро (вместе с пайкой риса) прекрасное государство КНДР даёт кандидату шестьдесят квадратных метров, а доктору наук целых сто с небольшим - это ли не мечта советского человека в 80-е? - я дурею.

У меня нет слов. Я не могу воспринять такого рода логику ни в какой форме. Вообще.

Возможно потому, что помню удушающую атмосферу СССР, даже позднего СССР, и не хочу в ней жить. И не хотел. И если бы СССР не подох, то дорога мне была бы только одна - уезжать. Куда угодно. Туда, где я могу своим умом и талантом заработать себе на 60, 100 или 160 метров сам, а не получить (или не получить) от власти, где тебя не посадят в лагерь, чтобы ковать ядерный щит (или топор) страны, не заставят рыть канал или строить дорогу в вечной мерзлоте против твоей воли и бесплатно.

И скажу пару слов шёпотом, чтобы услышали те, кто может услышать.

Режимы, построенные на рабском труде, агрессии, ограничении свобод «якобы свободных» граждан, нежизнеспособны последние лет двести. Они не могут выжить в современном мире, как не выживают на морозном воздухе болезнетворные бактерии. Как дохнут микробы в кипятке. И люди, которые ностальгируют по таким режимам, обязательно вымрут в самом ближайшем будущем. Но пока они живы, они будут пытаться искорёжить окружающую действительность в соответствии со своими болезненными пристрастиями. До тех пор, пока они делают это за забором, - это ужасно для их соотечественников, но безопасно для человечества.

Проблема в том, что эту чуму трудно удержать за забором. И не дай Бог, если они из-за ограды вырвутся.

Украина с трудом, на кончиках пальцев держится в космической отрасли – никому не нужны тысячи носителей для ядерного оружия, а мирный космос – это конкурентная борьба за каждый доллар в цене полезной нагрузки.

То, что было эффективным в тоталитарной стране, просто нецелесообразно в рыночной экономике. Не нужны ни шарашки, ни огромные заводы, клепавшие оружие агрессору. И на смену полувоенным-полугебешным институтам и проектным бюро пришли опен-спейс офисов Илона Маска и его фантастически смелые идеи. Прошлый век остался там, где ему положено, и мы можем только с завистью поглядывать на старты американцев.

Я посмотрел на всю эту суету, на стройный силуэт носителя на стартовом столе, на рвущееся из маршевых движков яростное, но послушное пламя, и вспомнил о кружке Королёва - это единственное, что он забрал с собой из лагеря на Колыме - кружку, с нацарапанной на ручке фамилией. Говорят, Сергей Павлович был очень жёстким и авторитарным руководителем. Очень жёстким.

Как время и страна, которые его гнули.

Человека можно выпустить из лагеря, но как удалить лагерное мышление из страны, где почти в каждой семье был сиделец? Как научить людей мыслить категориями свободных граждан, если они несколько поколений не знали свободы?

Я говорю не о России сейчас. Я говорю о тех, кого СССР жевал почти 70 лет - о гражданах давно несуществующей страны, которые до сих пор уверены, что свобода - это рабство, война - это мир, а незнание - сила. О тех, кто до сих пор среди нас.

Оригинал здесь