Председатель Генассамблеи ООН, министр иностранных дел Швеции Ян Элиассон

– Господин министр, вы совмещаете свою должность в Швеции с председательством в Генеральной Ассамблее ООН. Что вы думаете о нынешнем состоянии этой организации, о возможной реформе ООН?

– Я друг ООН, но меня нельзя назвать некритичным другом. Есть все основания начать серьезное реформирование этого учреждения. ООН может быть реформирована, стать лучше и эффективнее. За последний год были достигнуты определенные успехи. Мы создали комиссию по миростроительству, совет по правам человека, провели определенные административные реформы. Но нам не удалось реформировать Совет Безопасности. Те проблемы, с которыми ООН столкнулась в последнее время, в большой степени связаны именно с Совбезом, с его действием или бездействием. По иракскому вопросу Совбез не смог достичь единства, в случае с Руандой или Сребреницей (речь идет о расследовании фактов массовых убийств в этом бывшем югославском городе в 1995 году. – «НИ») проявил пассивность. Нам нужен такой Совбез, который бы брал на себя конкретную ответственность за мир и безопасность на планете. Болезнь этого органа проявилась и при возникновении ливанского кризиса. В конце концов появилась резолюция, но ждать ее пришлось слишком долго.

– Существует мнение, что после развала Советского Союза, когда на планете осталась только одна сверхдержава – США, общемировая стабильность резко нарушилась. Но что нас ожидает, если в ближайшем будущем в сверхдержаву превратится ЕС или Китай?

– Я думаю, что мы идем к многополярному миру, и влияние в международных вопросах начинает распределяться среди многих действующих сторон. Усиливаются Китай и Индия, мне бы хотелось, чтобы голоса третьего мира, бедных стран становились слышнее. Это хорошая, здоровая международная политика, когда учитывается мнение многих. Я надеюсь, что США осознают необходимость международного сотрудничества, будут способствовать усилению международных организаций. От этого выиграют не только малые и средние страны, но и крупные державы. Такие глобальные проблемы, как миграция, экология, международная преступность, инфекционные болезни, одинаково бьют и по большим, и по малым странам. В ближайшие годы станет ясно, какая тенденция победит. Или мировое сообщество продолжит идти к многополярности и укреплению международных институтов или повернет к борьбе групп одних государств с другими. Именно поэтому мы в Швеции относимся к реформированию ООН крайне серьезно.

– В России по-прежнему помнят Швецию эпохи Улофа Пальме, когда ваша страна вела яркую независимую внешнюю политику, отваживаясь критиковать и Вашингтон, и Москву. При вступлении в должность министра иностранных дел в апреле этого года вы заявили, что постараетесь сделать шведскую внешнюю политику более активной и энергичной. Но возможно ли это в стране, являющейся членом ЕС?

– Я был ближайшим сотрудником Улофа Пальме, являлся его советником по дипломатическим вопросам. У меня крайне положительные воспоминания о его работе в качестве премьер-министра, когда Швеция приобрела вес и уважение во всем мире. Я готовил многие из предложений, которые реализовывались в шведской внешней политике того времени. Но справедливости ради должен сказать, что, когда мы сегодня анализируем влияние Пальме на окружающий мир и сравниваем с сегодняшней шведской политикой, напрашивается вывод, что сейчас мы можем быть более эффективными – если удается достичь единства ЕС, как, скажем, в случае с Балканским конфликтом. Хотя и с большим запозданием, результат получится очень хорошим. Удалось, например, избежать гражданской войны в Македонии в 2001 году. По иракскому вопросу в 2003 году мнения в ЕС кардинально расходились. На одном полюсе находилась Великобритания, на другом – Германия и Франция. Отчасти поэтому и случилось то, что случилось. Этим летом единство, достигнутое ЕС по ближневосточному вопросу, очень помогло мне в активном проведении линии ООН по прекращению войны в Ливане, в убеждении Совета Безопасности вмешаться. Жизнь показала, что когда ЕС выступает единым фронтом, удается достичь очень важных результатов. Улоф Пальме был очень хорош в ярких высказываниях, но если на другую чашу весов положить итоги невидимой, тяжелой работы по достижению единства ЕС по тому или иному вопросу, перевесит сегодняшняя политика. Сегодня на голове Швеции четыре «шляпы» – северная, то есть сотрудничество североевропейских стран, балтийская – это отношения со странами Балтии и Россией, а еще евросоюзовская и ооновская. Умело работая с этим «гардеробом», ища сторонников, создавая союзы, Швеция прямо или косвеннно способна очень серьезно влиять на ситуацию в мире.

– Финляндия накануне своего первого председательства в ЕС в 1999 году разработала концепцию «Северного измерения», направленную на сотрудничество ЕС с Россией. Швеция критиковала Хельсинки за то, что красивый слоган не был наполнен конкретным содержанием. Сегодня Финляндия вновь возглавляет ЕС. Участвовала ли Швеция на этот раз в разработке «русской политики» Евросоюза?

– «Северное измерение», по нашему мнению, было хорошей инициативой. ЕС следует более активно вести восточную политику, узнать больше о России. Это в шведском духе, всегда желать большей конкретики. Но финны все же сумели выделить направления совместной работы. Это энергетика, торговые инвестиции, экология. Есть много подобных областей, где нужно усилить сотрудничество с Россией. Швеция сейчас председательствует в Совете стран Балтийского моря, и мы выбрали названные направления в качестве приоритетных. Таким образом, мы помогаем Финляндии продвигать в ЕС программу «Северного измерения».

– Энергетика является сегодня ключевым элементом экономического сотрудничества ЕС и России. Но сейчас возникли препятствия на пути реализации самого крупного энергетического проекта ЕС и России: прокладки газопровода по дну Балтийского моря. К Польше и странам Балтии, протестующим против подводной трубы, недавно присоединилась Швеция. Премьер-министр Йоран Перссон негативно отозвался об этом проекте. Как вы оцениваете шведскую «антигазопроводную» кампанию в контексте энергетической кооперации ЕС и России?

– Пока мы этим вплотную не занимались. Мы еще не вели конкретных разговоров с консорциумом, ведущим строительство. Мы хотим, чтобы энергетический проект таких масштабов прошел проверку с точки зрения экологии и его политических последствий. Это было решено и на саммите ЕС в июне. В интересах всех сторон провести такую проверку. Ведь Балтика – очень уязвимое море, оно загрязнено, в нем после Второй мировой войны были произведены захоронения химического оружия, там есть мины. Биосистема Балтики крайне хрупка, и то, что происходит на дне, влияет на живые организмы, населяющие это море. Мы настроены на ведение открытой дискуссии с Россией и Германией, которая выигрывает больше всех от прокладки газопровода. В политической среде Швеции, в наших СМИ стала обсуждаться эта проблема, к нам обращаются с запросами. Но правительство еще не сделало газопровод предметом формального обсуждения, эта тема нуждается в проверке.

– Между Россией, с одной стороны, и Латвией и Эстонией – с другой, существуют серьезные разногласия, влияющие на отношения ЕС с Москвой. Здесь и проблема границ между этими прибалтийскими государствами и Россией, и положение русскоязычного населения в указанных странах. Пыталась ли Швеция, используя свое влияние в прибалтийских столицах, помочь Латвии и Эстонии прийти к согласию с Москвой?

– Нам знакомы эти проблемы, прежде всего положение русскоязычного населения в Латвии и Эстонии. Мы обсуждали их с Ригой и Таллином на протяжении нескольких лет и надеемся, что внесли вклад в развитие ситуации в положительном направлении. Однако важно, чтобы и Россия со своей стороны прилагала усилия к улучшению отношений с государствами Балтии. Ведь реальность такова, что эти страны – члены ЕС и НАТО. Я надеюсь, что и Россия, и страны Балтии осознают важность добрососедства. Если посмотреть на причины успешного развития Швеции как в национальном, так и в международном плане, то одна из них – хорошие отношения с соседями, практически на все сто процентов. Я надеюсь, что таке будет с Россией, с одной стороны, и странами Балтии и Польшей – с другой.

– Господин министр, можете ли вы в нескольких словах обрисовать, чем для вас является Россия?

– Это увлекательная российско-шведская история, связавшая нас многими нитями, великая культура, страна, о которой нам еще предстоит много узнать, страна, с которой нам следует вести живой, открытый, иногда критический диалог. Это страна, выросшая за последнее время до серьезного экономического игрока, а также играющая важную роль в мировой политике, в том числе и как постоянный член Совета Безопасности ООН. У меня много друзей в России, с которыми я познакомился во время своей международной работы. Я горжусь, например, тем, что у меня близкие дружеские отношения с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым.