Постпред России при НАТО Константин Тоцкий

– Константин Васильевич, какое значение имеет для России предстоящий саммит НАТО?

– Нам далеко не безразличны решения, которые примет НАТО на рижском саммите. От того, каким Североатлантический пакт хочет видеть себя в ближайшие годы, будет во многом зависеть и наше дальнейшее сотрудничество. России не все равно, какой будет эволюция, трансформация НАТО. Закрепит ли альянс за собой новые задачи, многие из которых практически уже выполняет. Примеры тому – Косово, преодоление последствий урагана «Катрина» в США, землетрясения в Пакистане, поддержка миротворческой операции Африканского союза в Дарфуре, обучение военнослужащих Ирака, наконец, Афганистан. Не только география расширилась, но и спектр задач. Что касается дальнейшего расширения НАТО, то нас постоянно успокаивают, что никого в Риге приглашать в альянс не будут. Даже трем балканским государствам (Хорватии, Македонии и Албании), которые дальше всех продвинулись на пути в НАТО, еще не сказали определенно, получат они приглашения в обозримом будущем или нет.

– Большинство натовских государств пока не торопится принимать Грузию в свой альянс, но, тем не менее, в России выражается большая озабоченность этой проблемой.

– В августе прошлого года, когда до предела накалилась обстановка вокруг Южной Осетии, и Грузия по всем признакам была готова возобновить военные действия, мы обсуждали эту ситуацию в Совете Россия – НАТО (СРН). Я очень признателен партнерам, что Североатлантический альянс занял однозначную позицию: решение проблемы может быть только политическим. Начиная с генсека, все члены совета заявили: НАТО не видит для себя прямой роли в этих конфликтах и категорически против попыток силового решения. Но вероятность и сроки вступления Грузии в НАТО зависят от большой политики. Мы не можем исключить варианта, когда политические интересы перечеркнут логику. Хотя это было бы очень прискорбно. Россия не уверена, что однажды Тбилиси не попытается решить проблему территориальной целостности силой. А это приведет к кровопролитию у наших границ. Каждое суверенное государство, включая Грузию, имеет право вступать в любые союзы, любые блоки, и НАТО имеет право принимать решения. Но мы просим партнеров все-таки учитывать нашу озабоченность.

– Занимая должность постпреда, вы как генерал и дипломат не ощущаете себя «в логове потенциального противника»?

– В мае следующего года исполнится пять лет после подписания Римской декларации создания Совета Россия – НАТО. Спустя столько времени все 27 государств – членов СРН убеждены, что это был правильный и мудрый шаг. Для меня это знаковый факт. У всех есть четкое понимание того, что нам противостоят одни и те же новые, неожиданные и острые формы угроз. Это терроризм, наркоугроза, прежде всего афганский наркотрафик, распространение оружия массового уничтожения (ОМУ), контрабандная торговля оружием. Над ними мы и работаем вместе в Совете Россия – НАТО.

Когда я приехал в Брюссель и меня спрашивали коллеги и журналисты, в чем я вижу свою задачу, я отвечал: еще выше поднять уровень доверия и сделать его необратимым. Все мы помним 1999 год, когда у нас были уже вроде бы вполне нормальные отношения с НАТО. И вдруг этот знаменитый разворот Евгения Примакова над Атлантикой. Он отказался от визита в Вашингтон и вернулся в Москву, потому что НАТО решил бомбить Югославию. Главное для обеих сторон – добиться такого уровня доверия, чтобы подобного больше не повторялось. Я хочу заметить, что в Совете Россия – НАТО очень активно сотрудничают военные. Когда я только начал вникать в его работу, меня удивило, что военным вместе работать легче, чем политикам. Люди, которые раньше не только учились воевать друг с другом, но и планировали войну, оказались в итоге более толерантны, более понятны друг другу.

– Афганистан – главный пример расширения географии и спектра задач НАТО. Обсуждается ли эта тема в СРН?

– Предлагать чего-либо НАТО я не буду. Могу только от души и искренне пожелать успеха. Для нас всех будет тяжело и больно, если НАТО потерпит провал в Афганистане. Есть некоторая разница между советской эпопеей и сегодняшней операцией НАТО. Советский Союз вошел в Афганистан в одиночку, и против него воевали далеко не только моджахеды. Сейчас там выполняют задачи многие члены НАТО и еще 16 государств. Мы поддерживаем эту миссию и готовы помогать во всем за исключением одного: наш солдат с автоматом в Афганистане никогда не появится.

– Но по борьбе с афганским наркотрафиком есть совместный проект?

– Проблема выросла за шесть-семь лет. С 1985 по 1989 год я служил на таджикско-афганской границе, и слова «героин» мы не слышали. Очень редко попадался опиум. В основном низкокачественный растительный наркотик, марихуана, гашиш. Первую партию героина там задержали в 1994 году. За год – два килограмма. Сейчас задерживают тонны, а до потребителя доходят десятки, сотни тонн. Прошло лет пять, как коалиционные силы в Афганистане столкнулись с этой проблемой, и ученые напряженно думают, что предложить афганским фермерам взамен мака. Ничего пока не предлагают. А ведь процентов на 80 боевики, экстремисты и террористы финансируются за счет продажи наркотиков. Нужно дать альтернативу афганскому декханину, чтобы ему выгодно было выращивать не мак, а пшеницу, виноград или розы. На это требуются деньги. Сегодня НАТО справедливо призывает на помощь ООН, ЕС. Обещаний от доноров собрано много, но пока средств выделено очень мало.

– Что дальше? Могут ли Россия и НАТО выйти на еще более высокий уровень взаимодействия или не позволят расхождения в целях и интересах?

– Я глубоко убежден, что нам необходимо сотрудничать. НАТО и Россия – очень важные игроки на мировой арене. Два года назад мы здесь очень напряженно думали о том, не пора ли заключить какой-то новый серьезный документ о партнерстве типа договора. Пришли к выводу, что сегодня к этому не готовы ни Россия, ни НАТО. Рассматривали разные варианты отношений. Их не так уж много. Первый – продолжать и наращивать сотрудничество. Второй – разойтись во мнениях и сказать: вы сами по себе, мы сами по себе. В современном мире так быть не может. Степень глобализации всех процессов практически исключает этот выбор. Третий – вернуться к конфронтации. Это крайне нежелательный вариант. Он контрпродуктивен как для России, так и для НАТО. Поэтому выбираем первый. Да, есть вопросы, по которым у нас разные позиции. Но мы и с женой иногда смотрим на одни и те же вещи по-разному. Тем не менее живем очень счастливо. На заседаниях совета бывает нелегко. Ну поспорили, поругались, а на следующий день или кто-то из их послов приезжает ко мне, или я к кому-то еду. Возвращаемся к той же проблеме – я его понял лучше, он – меня. Расстались, еще не договорившись, но одну – две запятых все же сняли. Так и будем жить.

СПРАВКА

Генерал армии Константин ТОЦКИЙ родился в 1950 году в узбекском городе Каган. В 1971 году окончил Московское высшее пограничное командное училище, в 1977 – Военную академию имени Фрунзе, а в 1994 году – Академию Генерального штаба ВС РФ. Проходил военную службу на различных должностях в пограничных войсках на территории Тихоокеанского, Среднеазиатского, Закавказского, Северо-Западного пограничных округов СССР. В 1985 – 1989 годах выполнял боевые задачи в Афганистане. В 1994 году был назначен на должность начальника штаба Северо-Западного пограничного округа. В 1996 году стал начальником Академии Федеральной пограничной службы России. В сентябре 1998 года был назначен директором Федеральной пограничной службы России. В марте 2003 года занял пост постоянного представителя РФ при НАТО.