Простить предателя

Рано утром Шеварднадзе заехал в Госканцелярию, чтобы забрать из служебного кабинета личные вещи. «Я взял все, что должен был взять, – записи, доклады, книги, как мои, так и обо мне. Я и не предполагал, что их так много», – сказал бывший президент. Он попрощался с сотрудниками своего аппарата, правда, не со всеми. Тем из них, кто зашел в его кабинет, он подарил по книге с автографом.

На вопрос журналистов о том, что он может посоветовать будущему грузинскому президенту, Шеварднадзе ответил: «Быть с умом». А от советов в сфере кадровой политики бывший глава государства воздержался. Эдуард Шеварднадзе не считает, что кто-либо из чиновников или политиков, сотрудничающих с нынешней властью, предал его. «Это не предательство, люди думают о том, как бы не остаться без работы. В этом нет ничего удивительного».

Не стал рассказывать репортерам уходящий президент и о том, почему же он все-таки согласился уйти в отставку. Лишь пообещал, что об этом мир узнает из его статьи (или книги) «Почему ушел в отставку Шеварднадзе?», которую он собирается написать.

Экс-президент не стал отвечать на вопрос, кому из тройки лидеров: Михаилу Саакашвили, Нино Бурджанадзе или Зурабу Жвания он отдает предпочтение в качестве своего преемника на посту главы государства. «Они должны договориться. Один возглавит парламент, второй – станет госминистром или премьер-министром, если они решат. Один – президентом». К тому же экс-президент считает, что с его стороны просто недостойно вносить разлад в ряды демократов.

Шеварднадзе по-прежнему уверен, что Грузия должна быть президентской республикой. «Президент символ свободы, демократии. В будущем они, конечно, могут принять решение о парламентской республике, но это таит в себе трудности, потому что придется часто менять состав правительства и, возможно, премьер-министра, а президента не так легко поменять, как премьер-министра. Это возможно в случае, если он совершит правонарушение или сам подаст в отставку, как это сделал я».

По словам Шеварднадзе, он покинул здание Госканцелярии с легким сердцем, без сантиментов. «Нет у меня особого чувства, тем более нет слез (смеется)». Однако все же вспомнил, что провел в этом здании, которое было построено по его инициативе, в общей сложности 25 лет.