Экс-кандидат в президенты Белоруссии Александр Козулин:

– В течение последнего года вам несколько раз предлагали помилование. Но вы отказывались, даже когда умирала супруга. Как получилось, что Лукашенко все же выпустил вас на свободу?

– В субботу 16 августа в 10.30 меня срочно вызвали два заместителя начальника колонии. Они сообщили, что теперь умер и мой тесть. Я потребовал связать меня по телефону с тещей и детьми. Через час мне объявили: «Вам на сборы 30 минут! Соберите личные вещи, книжки, фотографии». У меня вопрос сразу: все вещи или необходимые? Я выхожу окончательно или еще вернусь? Мне сказали, что необходимые. Получалось, что меня выпускают только на похороны. Внезапно появляется сам начальник колонии и говорит, что на сборы вообще времени нет. Все делалось так быстро, что казалось, меня из колонии сейчас в трусах выставят. Обычно, когда заключенного выпускают из тюрьмы, ему на сборы дают несколько часов, чтобы человек успел собрать личные вещи, тюремное имущество сдать, должен быть проведен досмотр всех вещей, то есть длительная процедура. А тут – все за 30 секунд, да еще в субботу. Начальники вещи за мной несли. Вывели за контрольно-пропускной пункт и там объявили, что меня освобождают в связи с указом президента о помиловании. Я сказал, что помилования не приму и никаких бумаг подписывать не буду. На выходе я поблагодарил их, сказал, что за мной сейчас приедут. Но меня доставили прямо на автовокзал. И – все... Я думаю, что руководство колонии по поводу моего освобождения перекрестилось – слава Богу!
Я готов вернуться в тюрьму, если будет отменен указ о помиловании. Я не могу по морально-этическим соображениям принять указ о помиловании. Я бы никогда не вышел до тех пор, пока не освободили других политзаключенных – Андрея Кима и Сергея Парсюкевича. Меня бы просто выволакивали из тюрьмы, выкидывали бы оттуда. Но я уверен, что с моим освобождением эпопея вокруг меня не закончилась. В КГБ создано спецподразделение из 15–20 человек, которые занимаются исключительно мной и моей семьей. Также такая задача поставлена перед службой безопасности президента. Меня не оставляют в покое после выхода из места заключения. Нахожусь, как говорится, под колпаком. За мной постоянно ездят три машины сопровождения, ведется наружное наблюдение, все телефоны прослушиваются.
Мое дело принято к рассмотрению в Совете по правам человека ООН. Мне нужна полная реабилитация, а не подачка с барского стола. Но я учитываю и нынешние реалии Белоруссии, и «славную» историю борьбы режима с оппонентами – с Гончаром, Захаренко и Карпенко (оппозиционеры, первые два из которых таинственно исчезли, а третий погиб. – «НИ»). Поэтому на сегодня я предельно внимателен и осторожен. Хочу подчеркнуть: я полностью здоров и не имею медицинских показаний к инсультам или инфарктам.

– Вслед за вами освободили и остальных политзаключенных. Это что, коренной перелом во внутренней политике Белоруссии или временные процессы?

– Все это выглядит как прихоть одного человека, который не способен вести политическую борьбу в цивилизованных условиях. Я уверен, что эти временные послабления продиктованы сиюминутными стремлениями режима. Освобождение политзаключенных через помилование мною воспринимается как частный случай. Система власти, которая породила институт политзаключенных, не изменилась. А значит, условия Запада пока не выполнены.

– В сентябре в стране пройдут парламентские выборы, но единого мнения у белорусской оппозиции по их поводу нет: часть оппозиции требует все бойкотировать, а часть уже выдвинула своих кандидатов. Вы – за участие в выборах?

– Я уверен, что предстоящие в Белоруссии парламентские выборы не будут свободными и демократическими, и, скорее всего, реальная оппозиция в парламент не пройдет. Потому что Лукашенко не допустит туда политиков, которые имеют вес.

– За неделю до освобождения вы получили ощутимый удар – вас сместили с поста председателя социал-демократической партии. Будете создавать новую партию?

– Ко всему отношусь философски. Как говорится, начинаю с чистого листа. Это важно и нужно – начать все заново. Я ошибся в некоторых людях, и повторять свои ошибки больше не намерен. Понятно, что мое снятие с должности председателя партии было выгодно в первую очередь нынешнему политическому режиму.

– Вы возглавляли партию, которая входила в Объединение демократических сил. Будете продолжать сотрудничество с ОДС?

– Я всегда был и остаюсь сторонником консолидации сил в борьбе за коренные перемены в стране. ОДС с этой точки зрения, пусть не безошибочно (нельзя соединить в одной организационной структуре активистов разнополярных идеологий), но стремится выполнять такие функции.