Игры патриотов

Ги Моке в числе 48 заложников был расстрелян в 1941 году в отместку за убийство высокого немецкого чина бойцами Сопротивления. Перед смертью он передал письмо родителям, в котором есть волнующие строки о самопожертвовании за высокие идеалы. После войны Моке стали почитать как героя, его именем назвали станцию метро в рабочем районе Парижа, где он жил. Но сегодняшние лицеисты, судя по опросам, весьма туманно представляют себе, кто это такой. Время неумолимо.

Саркози же решил ввести во всех лицеях Франции «урок Ги Моке». Каждый год 22 октября, в годовщину гибели юного патриота, предсмертное письмо должно зачитываться учащимся. «С наплывом иммигрантов и глобализацией возникает проблема идентичности, – пояснил журналистам суть начинания спичрайтер президента Анри Гено. – Нация опять стала базовой политической темой».

Для запуска новой традиции президент направил в учебные заведения около десятка министров, а в парижский лицей Карно, где учился герой, хотел приехать сам. Но в последний момент отказался, сославшись на важные международные встречи. Подобное объяснение, правда, мало кто воспринял всерьез, поскольку преподаватели и учащиеся Карно взбунтовались против попытки «политически манипулировать именами павших героев». С такими же настроениями встретили членов кабинета и в других лицеях. Министра юстиции Рашиду Дати освистали на церемонии памяти в Вильжюифе под Парижем. Министр образования Ксавье Дарко, приехав в лицей Периге, сам зачитал письмо, потому что учителя отказались. Из зала кричали: «Дарко и Саркози, ваши ценности другие, чем у Моке!» (намек на сворачивание социальных программ и жесткость к иммигрантам).

Профсоюз преподавателей SNES призвал педагогов бойкотировать читку. «Мы должны понимать, кому служим: Знанию или Власти», – говорится в его заявлении. Консервативный союз учителей SNALC предоставил своим членам право решать самим. Одни читали, другие присоединились к бойкоту. Правительство заявило, что в большинстве лицеев «все прошло нормально», а премьер Франсуа Фийон назвал начавшуюся полемику «довольно смехотворной по существу». Суть дискуссии в том, что преподаватели и учащиеся выступают против «государственных ориентировок на толкование истории». «При всем уважении к памяти юноши, расстрелянного в 41-м году, я считаю, что президент не может мне указывать, как преподавать», – написал в газету Le Monde учитель-историк Пьер Альбертини.

История – штука сложная и, как заметил один из представителей соцпартии, «с ней нельзя играть», вырывая факты из контекста и вживляя в современный антураж. Даже в случае Ги Моке есть нюансы. Для коммунистов это их герой, член «партии расстрелянных». Их шокирует уже сам факт, что его имя использует правительство правых, которое даже подредактировало текст предсмертного письма Моке, заменив коммунистическое «товарищи» на голлистское «соратники».

Другие ставят под сомнение патриотизм коммунистов. Моке был интернирован еще в 1940 году (за год до расстрела) французскими властями за агитацию. Запрещенная компартия тогда поддерживала пакт Молотова–Риббентропа, называла войну империалистической, саботировала оборонные усилия государства и только в июле 1941 года, уже после нападения Гитлера на СССР, призвала к Сопротивлению.

Но судя по сотням откликов на интернет-форумах газет, дело даже не в этом. Юные культовые мученики есть в истории всех движений и идеологий. У нацистов тоже был свой Хорст Вессель. Баллады о них слагали взрослые, чтобы вырастить из романтичного сырого молодняка нужный материал. Но в современной Европе разве что джихадисты героизируют смерть как средство и цель. Преподаватель философии из парижского лицея Монтень Ксавье Родригес весьма резонно напомнил в этой связи: «Одно дело, когда вы делаете осознанный выбор и рискуете жизнью. Другое – когда некто, пользуясь авторитетом, внушает вам идеал самопожертвования».