Дай бог здоровья Джону Ленину

Почему их влечет именно Центральная Америка? Не только фантастически низкие цены и вечное лето зовут сюда «гринго». Большинство местных янки разочаровались в американском образе жизни и придерживаются крайне левых взглядов. А левые убеждения в Латинской Америке в чести. Наиболее прочно западные противники капитализма обосновались в Гватемале. Здесь вокруг высокогорного озера Атилан основано множество ферм-коммун, все обитатели которых – выходцы с Севера. Появились и чисто белые поселки, в которых даже официанты в ресторанах граждане США и Канады. По сути, здесь создается альтернативная Америка. Ее частью является и поселок Сан-Маркос.

Даже в мелочах местные поселенцы пытаются организовать свою жизнь вопреки законам и инструкциям зарегулированного американского общества. В США, например, запрещено курение в ресторанах, поэтому в Сан-Маркосе пепельницы стоят в любом заведении общественного питания. На американских магазинах и ресторанах висят плакаты: «Нет обуви – нет сервиса». Поэтому большинство обитателей Сан-Маркоса идут за покупками босиком. Проблема соблюдения чистоты в городе решается с помощью «субботников». Правда, в отличие от СССР в Сан-Маркосе они добровольные и проводятся не обязательно в субботу. «В Америке нет никакой свободы. Свобода здесь, в Сан-Маркосе!» – басит обладатель огромной рыжей бороды двухметровый гигант из Техаса Джим Вайт, 35 лет от роду.

Еще десять лет назад Вайт был простым американским спецназовцем и не слишком задумывался о политике. Он просто твердо знал, что живет в лучшей стране в мире. «Прозрение» наступило в Афганистане. «До этого я думал, что Америкой восхищаются во всем мире, и вдруг обнаружил, что нас очень многие ненавидят, – рассказывает собеседник «НИ». – Я увидел разбомбленные нами города, труппы мирных жителей и задумался: «А так ли уж хороша моя страна?»

Джим начал читать левую литературу и стал убежденным марксистом. Развязка наступила после его возвращения в США. Облаченный в военную форму, пьяный Вайт взобрался на стойку бара в городке, где располагается воинская часть, и провозгласил: «Джордж Буш – трус и убийца!» Это политическое выступление кончилось прогнозируемо. Некоторые посетители пытались возразить Джиму, и он полез в драку... Покопав три месяца канавы в исправительно-трудовом лагере американских вооруженных сил, борец с капитализмом уволился из армии, взял кредит в банке (который по идейным соображениям не собирается отдавать, ибо нечего обогащать буржуев) и купил на него ферму в Гватемале.

Здесь Джим основал некое подобие социалистической коммуны. «Любой человек может у меня бесплатно жить и питаться, если будет помогать мне по хозяйству, – убеждает меня этот новоявленный поклонник просветителя Жан-Жака Руссо. – Таких белых коммун в Центральной Америке уже сотни. В отличие от зомбированных капитализмом американцев мы не гонимся за наживой, богатством. В жизни есть гораздо более важные ценности, чем деньги. Мы живем в гармонии с природой, помогаем друг другу».

У 25-летней официантки из Сан-Маркоса Кейли, работающей за доллар в час и чаевые, были совсем другие причины для эмиграции из США. Девушка окончила факультет криминалистики университета города Атланты и стала работать социальным работником в местной тюрьме. Мир, который она увидела, был просто ужасен. «Изнасилования стали почти нормой в американских тюрьмах, – говорит она. – Над физически слабым человеком в тюрьме надругаются почти наверняка. Этот стресс заставил меня по-новому посмотреть и на свою жизнь». Выводы, которые она сделала, оказались парадоксальными. «Купить дом в кредит и потом всю жизнь вкалывать на скучной работе, чтобы выкупить его?! – ужасается Кейли. – Такая жизнь мне показалась страшной. Я бросила все и уехала в Сан-Маркос».

Ее зарплата здесь в десять раз меньше, чем в Штатах, но зато жилье и еда почти бесплатны. «Да, у меня нет роскошного особняка, дорогой машины и телевизора во всю стену, – с некоторой гордостью говорит Кейли, – но зато мне не надо думать, как оплачивать счета, я не боюсь потерять работу. Поверьте, здесь мне гораздо комфортней, чем дома!»

Поселок Сан-Маркос расположен в зоне обитания племен майя, жизнь которых не так уж сильно изменилась со времен прихода испанских конкистадоров в эти места. На склонах гор можно видеть индейских женщин, одетых в национальную одежду, с огромными тюками хвороста за спиной – майя по-прежнему готовят пищу в традиционных печах. Как мне показалось, заготовка дров – вообще смысл жизни майя. Даже шестилетние дети ходят здесь с небольшими рюкзачками с хворостом за спиной. Во время недавней гражданской войны в Гватемале майя воевали на стороне коммунистических повстанцев. Когда я сообщил местной школьной учительнице, что я из России, то ее ликованию не было предела. Однако как только я сказал, что сейчас живу в Америке, женщину как подменили. «Вы предатель, – бросила мне она. – Я люблю Россию, и именно за то, что она не боится Америки. Дай бог здоровья сеньору Путину!»

Естественно, местные белые как могут помогают своим индейским единомышленникам. В Сан-Маркосе регулярно устраивается сбор средств в помощь майя. Однако сказать, что аборигены и поселенцы с Севера живут в полной гармонии, никак нельзя. Левые убеждения левыми убеждениями, но индейцы все равно считают переселенцев «зажравшимися белыми бездельниками» и периодически грабят их на горных дорогах.

С уверенностью можно утверждать, что бывшие гватемальские коммунистические повстанцы и жители Сан-Маркоса, говоря о коммунизме, имеют в виду нечто совершенно разное. Хотя белые переселенцы и искренне считают себя марксистами, большинство из них имеют достаточно туманное представление об этой идеологии. Так, например, когда я спрашивал жителей Сан-Маркоса, знают ли они Ленина, то мне уверенно отвечали: «Джон Леннон?! Конечно, знаем». Как-то на пляже озера Атилан некий молодой человек с явными признаками похмелья на лице спросил меня, коммунист я или капиталист. «А ты коммунист? – поинтересовался я. – Я вот из бывшей коммунистической страны. При коммунистах действовал закон о тунеядстве, и тот, кто не работал, шел в тюрьму. И, кстати, кто курил марихуану тоже». На лице моего нового знакомца появился неподдельный испуг. «Нет, тогда я не коммунист, а социалист!», – подумав, сказал он.