Некоторые любят похолоднее

Институт крионики функционирует с 1976 года в Клинтон-Тауншипе – северо-восточном пригороде Детройта. Чисто внешне, что называется, ничего особенного. Снаружи типичные здания модерновой конструкции, которые с равным успехом могут скрывать в себе и финансовые компании, и медицинские учреждения, и хайтековские корпорации. Таких по Америке на окраинах больших городов – десятки тысяч. Внутри – сверхъестественная чистота, сверкающее хромом и никелем оборудование. Главный зал наполнен стоящими в ряды криостатами с азотом. Немножко напоминает кефирный цех районного молокозавода, о трудовых свершениях которого я писал на заре своей журналистской карьеры, еще в советские времена. Правда, этих огромных бочек намного больше, чем в «кефирном заведении». Все они белого цвета и разной вместимости, самая большая рассчитана на 14 пациентов. Термостаты, так сказать, первого поколения изготовлены из титана, на смену которому потом пришел стеклопластик. И те, и другие непрозрачны.

Приходится верить на слово главному по этому хозяйству – директору института Джозефу Ковальскому, что замороженные тела находятся в жидком азоте вниз головой. Это на случай аварии систем, поддерживающих постоянную низкую температуру. «Если вдруг что-то случится, то разморозка пойдет с ног, и останется достаточно времени, чтобы спасти главное – голову и человеческий мозг», – записал я тогда вслед за хранителем людских надежд.

Разумеется, дешевых голливудских трюков в этой обители не практикуют – никаких табличек с известными именами. Подавляющее большинство пациентов предпочитают пребывать в анонимности. Число желающих себя заморозить после смерти, их имена и другие данные хранятся в офисе института на условиях строгой конфиденциальности. Зато не стали прятать своих имен соратники Эттингера – Джон Эрфурт и Уолтер Рункель, в честь которых названо главное здание института, и еще несколько человек, всего не более десятка. Вот на их фотографии можно посмотреть в офисе института. И, разумеется, в Институте крионики хранится замороженное тело самого Роберта Эттингера. Ученый скончался в прошлом году.

За некоторое время до его смерти корреспонденту «НИ» довелось пообщаться с этим незаурядным человеком. Я совершенно не был готов, что престарелый ученый откликнется позитивно на мою просьбу об интервью. Поэтому, когда раздался звонок, я не нашел ничего лучшего, как бестактно спросить в самом начале разговора, сколько лет сам ученый собирается прожить. К счастью, Эттингер не послал нахала куда следует, а попытался объяснить, что для него вопрос не в том, чтобы пробыть на этой земле следующие пять, восемь или десять лет. Главное – это практическая возможность возвращения к жизни пациентов его института. «Не думаю, что это произойдет завтра же, – сказал он. – Для тех пациентов, кто уже подвергся заморозке, предположительное время оживления наступит где-то через полвека-век. Для тех же, кто подвергнется таким процедурам в будущем с использованием более усовершенствованных методов, период ожидания, надо полагать, будет намного короче». Что ж, убедиться в правоте своих слов доктор, хочется надеяться, теперь сможет на собственном опыте в стенах родного учреждения.

В остальных помещениях, свободных от камер с ожидающими будущего воскрешения, располагаются лаборатории, а также холодильные ящики, где, собственно, и происходит ступенчатое замораживание тел до температуры минус 196 градусов перед погружением их в азот. Раньше здесь же располагалась и операционная, в которой производится необходимая подготовка к заморозке. Главный момент в этой операции – замена человеческой крови специальным раствором, который при заморозке и разморозке не будет кристаллизоваться и не порвет кровеносные сосуды и другие ткани тела. Однако с 2003 года операционная, по согласованию с властями штата Мичиган, вынесена за пределы Института крионики.

Когда же все-таки сказка станет былью, а возрождение умерших – возможным? Сможет ли вообще человечество добиться этой цели? Ответа на этот вопрос пока нет. Есть только надежда, подкрепляемая некоторыми фактами. С 2001 по 2007 годы директором института по научной деятельности трудился наш соотечественник, уроженец Томска Юрий Пичугин. Эттингер говорил о нем с огромным уважением и надеждой на биотехнологические прорывы. В научной среде г-н Пичугин стал широко известен после уникального эксперимента – он произвел глубокую заморозку срезов головного мозга кролика и зафиксировал, что после разморозки мозг животного сохранил биологическую активность. В институте мне рассказали, что ученый вернулся для продолжения своих исследований на Украину, в Харьковский институт криомедицины и криобиологии. Тем не менее число верящих в то, что наука все-таки найдет способ воскрешать мертвых, растет год от года. Как любезно отметила представительница по связи с прессой, в Институте крионики заметно подросла плата за услуги подготовки тела к хранению и само хранение. Раньше это стоило 20 тыс. долларов, теперь – 28 тысяч. Но ни это обстоятельство, ни экономический кризис последних лет не отразились на тяге людей к бессмертию. Количество членов в институтском клубе (то есть число постоянных плательщиков ежегодных взносов за хранение тела) с января 2011 года выросло на 75 человек и достигло 971 участника.