Как выживает прифронтовая Авдеевка

Осенью 2014 года в Авдеевке случилось нашествие мышей. Окрестные поля, где они обычно находили себе пропитание, из-за войны остались незасеянными, и мыши перебрались в дома и квартиры людей. В этой ситуации могли бы помочь кошки, но их в городе осталось мало — они стали жертвами бродячих собак, оставшихся без хозяев и еды. Сейчас мышей вытравили, а по городу снова разгуливают ошалевшие от постоянных обстрелов коты и собаки, время от времени сбиваясь в стаи и нападая друг на друга.

День

К утру 2 февраля ближайшим к Авдеевке населённым пунктом, где есть все блага цивилизации — вода, электричество, газ и связь, — осталась Константиновка. Если бы не люди в камуфляже на вокзале и вокруг него, сложно было бы представить, что всего в часе езды отсюда идёт полномасштабная война. Автобусы в Авдеевку, конечно, не ходят, таксисты тоже не горят желанием ехать.

Один всё же соглашается, но заметно нервничает. Чем ближе к пункту назначения, тем чаще просит позвонить кому-то "туда" и узнать, есть ли обстрел. Вдалеке видим трубы и дым Авдеевского коксохима, от которого зависит жизнеобеспечение города. Завод снизил обороты, но продолжает работать и даже на пике боевых действий обеспечивал теплом многие дома.

Приезжаем к одной из центральных точек города, супермаркету с подходящим для этих мест названием "Бум!". Выйдя из машины, сразу же слышим серию "бумов", но определить направление взрыва неопытному человеку невозможно, эхо идёт со всех сторон. Под магазинчиком стоят местные забулдыги, разговаривают на две самые популярные здесь темы: кто как пережил ночь и где дают гуманитарку.

Вместе с товарищем, с которым приехали из Киева, ищем базу обороня­ющей город 72-й бригады, надо передать солдатам лекарства и тёплую одежду. Нас подвозит местный житель. Пока едем, вижу на переднем сиденье скан российского паспорта, напрягаюсь. Зря — водитель, узнав, что мы везём гуманитарку, отказывается брать деньги.

На пропускном пункте заговариваем с приветливым солдатом. Олег из Белой Церкви служит по контракту. Даём ему одну балаклаву, он приглашает в "будку" погреться — на улице крепкий минус. Отдав остальные вещи офицеру, расспрашиваем Олега об условиях службы. Получает больше восьми тысяч в месяц, вместе с "атошными".

— А на что тут тратить? — спрашиваю.

— Ох, поверь, есть на что! — смеётся. — Хотя бы в "Бревне" посидеть.

"Бревно" — ресторанчик в ста метрах от въезда на базу. Большинство посетителей — военные. Электричества сейчас нет, клиентов тоже. Обслуживает 20-летний парень. На политические темы говорит откровенно как для местных, признаётся, что не любит "ни тех, ни этих". У самого во время войны убили мать. Рассказывает, что в качестве компенсации получил мешок крупы, что любви к украинской власти ему явно не добавило.

— Видишь, вон дрова мужик колет? В 2014-м на это самое место снаряд прилетел, троих убило, потом по всему двору их собирали.

Выбираемся в центр, подвозить нас никто не хочет, некоторые водители проезжающих машин удивлённо поворачивают головы — с одной стороны какие-то заброшенные здания, с другой — чистое поле, других пешеходов нет. Гремит уже чаще.

Главный пункт раздачи гуманитарки, расположенный на стадионе, замечаем сразу: со всех сторон к нему тянутся люди. Многие везут детей на санках, по дороге назад на эти же санки водружают коробки с продуктами, средствами гигиены и прочими полезностями.

Здесь же жмутся друг к другу зелёные палатки Службы чрезвычайных ситуаций, где дают чай, кашу и заряжают мобильные телефоны. Народу много, чуть ли не в каждую розетку воткнут тройник, а в него — ещё один тройник, все желающие выстраиваются в очередь. Но больше всего людей вокруг синей палатки католического благотворительного фонда "Каритас", где раздают еду.

Организовано всё неплохо: по одному-два человека пропускают в палатку, они показывают свои паспорта и идентификационные коды, получают талончики и в другой палатке их "отоваривают". Тем не менее народ напирает, постоянно слышна ругань — "вас тут не стояло". Раздача идёт до четырёх вечера, и кто не успеет, тому придётся прийти уже завтра. Местные волонтёры успокаивают: если соблюдать порядок, все успеют.

Заговариваю с одним из них, отцом Андрием. Он говорит на чистом украинском языке, спрашиваю, не приводит ли это к конфликтам с местными.

— Нет, вы что, во время войны люди говорят между собой на одном языке — языке милосердия.

— Как вы думаете, местные жители не потеряны для Украины?

— Ни в коем случае. Только за них надо бороться.

Отца Андрия постоянно отвлекают от беседы местные, которые пытаются прорваться в палатку с тыла, мимо очереди. Он извиняется и уходит сдерживать натиск.

Большинство людей на стадионе среднего и пожилого возраста. Молодёжь выехала ещё в начале войны. Остались в основном те, кому ехать некуда или кто боится бросить имущество.

О политике, особенно с приезжими, как правило, говорят осторожно, фотографироваться отказываются. Здесь популярна формула: "Мы за то, чтобы здесь была Украина, нам не надо никакой дээнэр, но это же Украина начала войну". И далее идут истории о том, как украинские военные "специально обстреляли магазин", "ударили из "градов", а потом спрятали их в лесопосадке", "ездили по городу на тентированной газели с миномётом и били по жилым кварталам, чтобы мы подумали, что это дээнэровцы стреляют". Иногда такие истории "сосед рассказывал", нередко "сами видели".

Одну из самых оригинальных версий пришлось услышать от восьмидесятилетнего пенсионера, который даже не рискнул представиться: "Коломойский по сговору с другими жидами привёл с запада правосеков, и всё началось".

Самое популярное отношение к происходящему высказывает местная жительница Надежда. "У нас одна тут мысль — лишь бы война закончилась, лишь бы не стреляли, вот о чём мы думаем", — вздыхает она. Во время войны она осталась без работы, дом разрушили, переехала с семьёй к родственникам в другой район города, выехать из зоны АТО возможности нет — типичная для Авдеевки история.

Работающие в Авдеевке коллеги рассказывают, что среди местных жителей есть и патриоты Украины, адекватно оценивающее происходящее и не боящиеся об этом говорить журналистам. Соответствующие видео набирают десятки тысяч просмотров в соцсетях. Но нам за время нахождения в городе с такими, к сожалению, столкнуться не повезло.

Различные органы украинской власти, от МЧСников до военно-гражданской администрации, с ситуацией в городе вполне справлялись. Несмотря на почти непрерывные обстрелы, гуманитарной катастрофы в Авдеевке удалось избежать.

У главы Донецкой ВГА Павла Жебривского, приехавшего на стадион, спрашиваю о ситуации в городе.

— Ремонтные работы пытаемся проводить, восстанавливать коммуникации, но из-за обстрела группа ремонтников вынуждена была уехать. Договорённости о прекращении огня боевики постоянно нарушают, — говорит он.

Как раз в этот момент где-то вдалеке звучит серия громких хлопков.

Вечер и ночь

Начинает смеркаться, гремит уже постоянно. По совету коллег-журналистов решаем попроситься на ночлег в общежитие коксохима на окраине города. Вахтёрши говорят, что для этого нужно указание заводского начальства. Дозвониться не получается, со связью всё хуже. В итоге случайно находим знакомого народного депутата, тоже недавно приехавшего в город. В конце концов в общежитие пускают, причём бесплатно.

Вахтёрши объясняют, что в здании нет ни света, ни проточной воды, хотя в сложившихся условиях это вообще не выглядит проблемой. Зато в номере есть отопление, батареи горячее, чем во многих киевских домах.

С наступлением темноты взрывы слышны постоянно. В окнах дома напротив видны зажжённые свечи. В направлении Донецка всё чаще вспыхивает небо, превращая ночь в сумерки. Звук взрыва — хороший знак. Это почти гарантия, что на этот раз не зацепит. Гораздо опаснее продолжительная, на 2–3 минуты тишина, после которой обычно бьёт ещё сильнее.

Более опытные товарищи успокаивают, говорят, что за время войны побывали в гораздо более жестких переплетах в зоне АТО. Особенно запоминается такая история: "Вечером мы заходим в подвал дома, а утром выходим просто из подвала. Самого дома уже нет".

Утро

От вахтёрш Светланы и Ирины узнаём, что прошлой ночью обстреливали в основном наш микрорайон.

— Тут каждую ночь новый участок города обстреливают, по кругу. А в 2014-м вообще что-то странное было: с утра и до 12 дня — тишина, потом в 12 обстрел до трёх, потом опять перерыв до вечера, потом — всю ночь. Что это за война такая, по часам?! — удивляется Светлана.

Спрашиваю у неё о том, как люди выживают в таких условиях — без воды, газа и электричества.

— Тяжелее всего тем, у кого электроплиты стоят. Летом в таких домах во дворы выходят, на кострах еду варят, а зимой ездят к родственникам "на борщ". А с водой многие как решили — пробурили скважины у домов. И знали: только открыли скважину, в следующую же ночь туда "прилетит".

— Но это же местные сообщали на ту сторону координаты? — спрашиваю я.

— А кто же?!

— И они не видели связи: сейчас они дают сепаратистам координаты, а потом сами же будут жить без воды?

В ответ неловкое молчание.

Отправляемся в район школы №2, где организован пункт раздачи гуманитарки. Это всего в паре минут езды. Накануне поздно вечером туда прилетела мина, убило двух человек. На месте попадания — припорошенная снегом воронка, рядом осколками срезало деревья.

Уже стоит большая толпа — раздают подгузники и плёнку, чтобы закрыть выбитые осколками стёкла. Школу превратили в склад, через окно передают какие-то коробки.

Неподалёку курит местный житель Валерий. На вяло переругивающихся в очереди людей смотрит неодобрительно.

— Уже всем обеспечены, а всё гребут и гребут, — говорит он (такую мысль за полтора дня от местных уже приходилось слышать).

Сам он из района старой Авдеевки, где частный сектор, это ещё ближе к линии фронта. Говорит, что не уезжает, потому что его хату разграбят местные бичи.

— Как только они увидят, что день-два никого нет, вынесут всё под ноль.

— И не боятся под обстрелами лазить?

— Так они с самого утра водярой залиты.

От Валерия слышим ещё одну удивительную версию происходящего: если бы не транши и финансовая помощь Запада, война уже давно бы прекратилась, а главная цель украинской власти — заставить местных жителей выехать отсюда, чтобы не возить им помощь.

Идём гулять по городу. Под ярким солнцем блестит снег, взрывов почти не слышно. Видим побитые осколками стёкла и бригаду газовиков, чинящих трубы.

— Это прошлой ночью прилетело?

— Ага.

С другой стороны дома — огромная дыра на уровне третьего этажа. Оказывается, это ещё след боёв 2014-го. Местная жительница общается с журналистами:

— Нам повезло прошлой ночью: я у соседей была, сын задержался где-то, а муж как раз в туалет вышел, так и уцелели.

Работают круглосуточно, и в ночи тяжёлых обстрелов тоже. Хотя вызовов меньше, в обычный день — до 50, когда бои — не больше 20. Местную больницу в начале этих боёв эвакуировали, текущих больных после оказания помощи отправляют в Мирноград или Покровск.

— Люди ночью по подвалам сидят, и если у тебя, скажем, почки разболелись или ещё что-то, лучше перетерпеть, чем рисковать ездить по городу, — говорит Александр Викторович.

При этом никаких доплат за работу в районе боевых действий сотрудники скорой не получают, и врач в Авдеевке получает зарплату по той же методике, что и врач во Львове. На статус участников АТО они тоже претендовать не могут.

Спрашиваю, помнит ли он начало войны.

— Конечно. 28 июля 2014 года. Мужчине на Лермонтова оторвало ногу. Тогда мы и поняли, что всё, война.

Пора выбираться из города. По дороге замечаю магазинчик с прикреплённым листом формата А4 и надписью "Свечи есть!". Из магазина выходит женщина — она и собственница, и продавец.

Задаю вопросы о войне и её причинах, ответы ожидаемые: мы очень устали, главное, чтобы не стреляли. По её словам, до нынешнего обострения Авдеевка жила условно мирной жизнью: мамы гуляли с детьми в колясках, посетители сидели по кафе, на звуки далёких взрывов никто внимания не обращал.

Опять перевожу разговор "на политику".

— А вы знаете, я была в Киеве во время Майдана у родственников, видела, что люди искренне выходили, никто вас не заставлял и не платил, — неожиданно признаётся она.

У стоящей рядом молодой девушки другое мнение: "Вы вышли на свой Майдан, а у нас теперь война".

В конце разговора хозяйка магазина задаёт, очевидно, давно мучивший её вопрос:

— А вы не из СБУ?

Ловим таксиста "на Констаху", как местные называют Константиновку. В машине звучат только сепаратистские радиостанции. У украинского радио здесь сигнал слабый, с телевидением ситуация лучше, хотя у сепаратистских каналов всё равно трансляция более качественная.

По дороге слушаем "дээнэровский рэп" с припевом "Донбасс никто не поставит на колени!". Ближе к очередному блокпосту прошу водителя сделать потише — солдаты могут не понять.

ПОЛНАЯ ВЕРСИЯ МАТЕРИАЛА - https://focus.ua/country/366049/