Любовь «стальных тигров»

Иранский лидер Ахмадинежад вообще чувствовал себя в Гаване весьма комфортно. Заручившись поддержкой своей «программы мирного освоения атома» (участники ДН особо подчеркнули, что ни инспекторы МАГАТЭ, ни представители других международных организаций не сумели доказать наличие военной составляющей в этом проекте), он взялся осваивать новые рынки для иранского бизнеса. Говорил об этом и с Лукашенко. Кстати, в Белоруссии еще в августе было запущено производство иранских автомобилей Samand (модификация французского Peugeot 405). С венесуэльцами же у Ирана на первый план, естественно, вышли энергетические вопросы.

«Мы надеемся, что иранские нефтяные компании придут в Венесуэлу и развернут свою деятельность в поясе Ориноко», – подчеркнул президент Венесуэлы Уго Чавес, комментируя визит восточного гостя. Кстати, объем иранских инвестиций в Венесуэле уже достиг одного млрд. долл., а в ближайшей перспективе планируется увеличить его до девяти млрд.

Ни для кого не секрет, что стремительное сближение двух государств и их лидеров основано на противостоянии «гегемонизму» Соединенных Штатов. Накануне приезда Ахмадинежада в Каракас президент Чавес высказался в свойственном ему метафорическом стиле: «США перестают быть великой державой, находятся в состоянии упадка и превращаются в бумажного тигра. Мы же становимся маленькими стальными тиграми». По поводу «бумажного тигра» венесуэльский лидер почти дословно воспроизвел риторику Мао Цзэдуна, любившего напоминать, что на самом-то деле этот зверь не столь и страшен. Комментируя стремление Уго Чавеса всячески активизировать связи с Ираном, лондонский еженедельник The Economist резонно отмечает, что «диверсифицировать торговлю – это одно. Но нарочитая дружба со строптивыми странами в ядерной области может породить беспокойство в государствах Южной Америки, подписавших Договор о нераспространении ядерного оружия». Последнее вполне применимо, скажем, к такой крупной стране региона, как Бразилия, всячески избегающей «навязчивой дружбы» Тегерана.

Возвращаясь к гаванскому саммиту, отметим, что одним из наиболее весомых его итогов стало возобновление прямого диалога на высшем уровне между Индией и Пакистаном. Ведь когда 11 июля в бомбейских электричках прогремели взрывы (унесшие жизни около 200 человек), индийская полиция поспешила обвинить в этом преступлении «экстремистов из Пакистана». Затем в какой-то момент даже стало казаться, что две крупнейшие страны Южной Азии вновь скатываются к непримиримой конфронтации прежних лет. Но на переговорах в Гаване индийский премьер Манмохан Сингх и президент Пакистана Первез Мушарраф договорились, что их государства наладят совместную борьбу с терроризмом и будут избегать «эмоциональных всплесков» в двусторонних контактах.