Чай не водка

старейших чайных плантаций острова – «Герагаму», что в переводе с сингальского означает «Попугаи».

Эти птички чувствует здесь себя распрекрасно, как московские вороны в столичных парках и скверах. Они с деловым видом ходят по дорожкам и ни за что не уступят дорогу. Эти невинные с виду птахи, если верить ланкийцам, умеют сколачиваться в организации почище «Тигров освобождения Тамил-Илама». Сплоченными рядами, клюв к клюву, атакуют они рисовые поля, пожирая посевы не столько чтобы утолить голод, сколько чтобы досадить сеятелям.

Таких плантаций, как «Герагама», на острове – тьма-тьмущая. И все они – частные. На территории 175 гектаров трудятся 150 человек, которые здесь рождаются, здесь же женятся и здесь же умирают. Каждая плантация – это мир в себе. По склонам гор, усеянным чайными кустами, разбросаны маленькие, как карточные домики, хижины работников плантации. В центре плантации – здание фабрики по переработке чайных листьев, где свежие, только что сорванные листочки превращаются в то, что мы называем чаем. Здесь все свое – свои магазины, клуб и даже кладбище.

Наш проводник – менеджер фабрики Рамья Пуара, молодой человек с кожей цвета хорошо выдержанного рома. Он говорит, что работает наблюдающим. Хотя, оглядевшись и освоившись, мы понимаем, что наблюдать здесь не за кем.

Буддизм на Шри-Ланке сочетается с социализмом. Два учения подошли друг к другу, как штепсель к розетке. Буддистам и так все «по барабану», социализм же возвел это мироощущение в степень абсолюта. От религиозно-идеологического брака родилось уникальное дитя – ланкийский образ жизни. Мысль о перерождениях – прошлых и грядущих – буквально разливается в воздухе Шри-Ланки, определяя поступки островитян. Скажем, любой ланкиец знает, что вор в следующей жизни будет собакой. А потому на острове не воруют.

На чайной фабрике нет проходных с охранниками, не увидишь ни ограждений, ни заборов. Ланкийцу даже в голову не взбредет, что чай с плантации можно притащить домой, а потом, расфасовав в подвале, продать где-нибудь на ближайшей ярмарке. Кому охота ради такой мелочи коротать следующую жизнь, виляя хвостом и разыскивая пропитание по помойкам?

Чтобы не маяться от скуки, менеджер фабрики Рамья Пуара постоянно жует бетель – смесь из листьев какой-то специальной пальмы, гашеной извести, табака, специй и пряностей, которая защищает от кариеса и дает слабоалкогольный эффект. Бетель в Шри-Ланке жуют повсеместно, отчего у местных становятся оранжевыми десны и поднимается настроение.



Путешествие китайской травки

Ланкийцы уже забыли, кто в чайном бизнесе главный, и любят приписывать пальму первенства в этом деле себе. На самом деле чай – родом из Китая. Легенда гласит, что давным-давно жил под палящим солнцем Китая жестокий правитель Шень Нун. В результате дворцового переворота несправедливый монарх был изгнан. Странствуя по земле, присматриваясь к окружающему миру, он был вынужден пить только кипяченую воду. Однажды, в очередной раз вскипятив водицы, он сделал глоток и был потрясен бодростью и свежестью, исходившей от напитка. Таким образом, было открыто дикое чайное дерево, несколько листочков с которого упали в отвар. С тех пор началось победоносное шествие «китайской травки» по миру. Долго секретами чайного производства владели только китайцы, тщательно, под страхом смертной казни, оберегая рецепты заварки от иностранцев. По одной из легенд, классический рецепт чая «Эрл Грей» был получен министром иностранных дел Великобритании сэром Чарльзом Греем у китайского мандарина в результате хитроумной политической интриги. Началом же «чайного плена» Англии можно считать 1662 год, когда купцы Ост-Индской компании преподнесли в дар королю Карлу Второму два фунта «китайского листа» на его свадьбу с португальской принцессой Катариной Браганза.

Цейлон же в те незапамятные времена был проходным двором Европы. Кто здесь только не шатался, кто не омывал пыльные сапоги в волнах Индийского океана. Остров переходил из рук в руки: сначала это были португальцы, португальцев выбили голландцы, голландцев – англичане, которые и насадили здесь чайные деревья. В 1871 году на Цейлон высадился молодой и уверенный в себе английский предприниматель Джеймс Тейлор. Он выбрал время что надо – эпидемия полностью уничтожила обширные кофейные плантации, после чего местным хозяйствам ничего не оставалось, как заменить кофейные посадки на чайные. Но одним из мировых лидеров в области импорта чая Цейлон стал не сразу. О сложностях отношений между англичанами и ланкийцами написано множество книг. Но ярче других об этом могут рассказать только фрески ланкийских храмов. Первая фреска: англичане ходят по буддистскому храму в обуви, ланкийцы гордо молчат. Вторая-третья-четвертая фрески: войны-войны-войны. Последняя фреска: англичане ходят по буддистскому храму босиком, ланкийцы смотрят ласково. И чего британцы сразу не догадались скинуть тапочки?



Зарядка для беременных

Черный чай на плантации «Герагама» производят по старинке – тем самым способом, которому ланкийцев научили британцы. Собранные листочки привозят на фабрику, где в течение двух суток мучают по полной программе: старят и морщат, обдувая теплым воздухом, затем выжимают из них сок и образовавшуюся массу пропускают сквозь сито. Тут же начинается ферментация –

вышедшие на поверхность ферменты окисляются кислородом, и чай становится красно-коричневым. После этого весь чай идет на сушку: в специальных печах действие ферментов прекращается, и черный чай готов. Мелкие, средние и крупные чаинки отбираются сортировочными машинами.

Чайные производства Шри-Ланки – это вам не какие-нибудь сахарные плантации из бразильского сериала, где по 14 часов в день вкалывала рабыня Изаура. Соцпакету работника чайной плантации Шри-Ланки можно только позавидовать. При устройстве на работу сразу же выделяют дом с обстановкой. Дом, конечно, это громко сказано. Но, учитывая тот факт, что ночевать на острове круглый год можно прямо на улице, крыша над головой – сама по себе уже роскошь. Не хочешь дом на территории плантации – дадут денег, чтобы построить другой, в том месте, где нравится больше. Поработал год, другой, решил уйти – отпустят с миром и дом не отнимут. Но вот уходить с плантации желающих не находится.

«Работать на чайной фабрике считается престижным, – говорит Рамья Пуара. – Так сложилось, что здесь работают все свои. И чужих не очень-то берут. Разве плохо? Жилье дают, зарплату платят, а станешь старым – будут платить пенсию, и дом твой перейдет детям. Так и живем здесь поколениями».

Собирать чай с куста – работа в основном женская. Несмотря на то что собрать за день надо 15 килограммов чайных листьев, этот труд считается несложным и даже очень полезным для здоровья. Поэтому устроиться сборщицей чая не так-то просто – все желающие должны пройти конкурсный отбор.

«Даже состоятельные ланкийцы отправляют своих жен, которые ждут прибавления семейства, поработать на плантации, – говорит Рамья Пуара. – Это считается отличной зарядкой для беременных».

Хоть зарплата на фабрике и небольшая – в среднем 40 долларов в месяц, на жизнь вполне хватает. Шри-Ланка недаром переводится как благословенная земля: воткни палку в землю – она и без тебя вырастет в дерево. Даже поливать ничего не придется. Ананасы и кокосы, манго и папайя, не говоря уже о бананах, чуть ли не сами падают в рот. На цейлонских деревьях растет все: от хлебных плодов до каучука, от перца до – не поверите – тюльпанов. Есть бутылочное дерево: его плоды напоминают бутылки. Есть туфельное: его плоды – копии женских «лодочек». И все это можно есть. Копейки даже по здешним меркам стоит традиционное кушанье ланкийцев рис с карри – блюдо настолько острое, что белый человек после обеда на остаток дня обретает способность зажигать дыханием сигнальный костер, а к бензозаправке в целях безопасности лучше не подходить. Еще дешевле стоят огромные креветки, которые в московских ресторанах уважительно величают королевскими.



Самогон из Баунти

Так получилось, что в России цейлонский чай любят больше, чем китайский или индийский. И это неспроста. История любви Шри-Ланки и России давняя и трогательная. Пытаясь в 60-х годах научить ланкийцев социализму, мы сделали для них много хорошего. Построили гигантский шинный завод, прокатный цех металлургического завода и даже мельницу с элеватором. За добрые дела и передовые технологии с островитян денег не брали. Ланкийцы расплачивались с нами чаем, который стал непременным атрибутом советских спецпайков и новогодних заказов. Сегодня о шефстве русских на Цейлоне вспоминают с трепетом. Рассказывают, как приезжали сюда наши соотечественники, бледные и напуганные. Как поначалу ходили только группами и с местными дружбы не водили. Но потом, недельки через две, освоившись на местности и пожарившись на солнце, начинали радоваться всему, как дети: жаркому солнцу, гигантским пальмам и копеечным бананам. Как пили по вечерам кокосовую водку, а напившись, пускали слезу и называли каучуковые деревья березами.

Сегодня на ланкийских производствах русских не осталось. Но вот традиции сохранились: 90% чая по-прежнему мы закупаем не где-нибудь, а именно на Шри-Ланке. А русские туристы, посещая остров, все как один стремятся заехать на чайную фабрику, чтобы посмотреть, как растет тот самый чай. Но вот от дегустации чая россияне почему-то отказываются. Как и их советские предшественники, они говорят, что пить чай на жаре – гиблое дело, и требуют принести кокосовки. Сивушных масел в ней, конечно, под завязку. Но зато бесценные 40 градусов в наличии.

«Перед цунами приезжали к нам на плантацию москвичи, – говорит Рамья Пуара. – Они рассказывали интересные вещи. Говорили, что учение Будды русским очень близко и понятно, но только после пары рюмок спиртного. Они говорили, что, выпив, можно без всякой медитации осознать свое тело как временное пристанище, почувствовать, как от него отделяется бессмертная душа, как она проходит начальную стадию просветления сован, сован переходит в сокрудагами, сокрудагами мягко перетекает в анагами, и, наконец, наступает последняя стадия просветления – архат».