Нашла коса на бура

Тема этнической преступности действительно вызывает в ЮАР много разговоров, зачастую довольно курьезных. Как всегда, у каждой национальной группы своя правда, и якобы жесткое деление на черных и белых здесь совершенно ни при чем. Зато представители разных коренных национальностей могут рассказать немало мифических историй друг о друге. Например, коса поведают об «твердолобых зулусах», а зулусы – о том, как их кто ни попадя пытался колонизировать, и обязательно вспомнят своего легендарного полководца ХIX века короля Шаку, который вот уж умел отстоять национальные интересы. Убили вот его только. Англо-африканцам (особенно, как говорится за рюмкой чая) тоже есть что рассказать, например, о согражданах из числа буров (африканеров).

Но если серьезно, то в провоцировании роста преступности и белые, и черные порой винят правозащитников и ООН, под нажимом которых в последние годы была проведена гуманизация пенитенциарной системы страны. Первый шаг в этом направлении сделали еще в 1997 году, когда отменили смертную казнь. Однако к 2006 году число заключенных в ЮАР превышало 160 тыс. человек – многовато для 40-миллионной страны. В пенитенциарных заведениях процветала коррупция, росла смертность. В итоге южноафриканцы пошли по европейскому пути, спешно превращая некогда страшные камеры в этакие «номера тюремного содержания», и теперь любому люмпену можно совершить мелкую кражу и провести несколько месяцев во вполне сносных условиях. А не вкалывать все это время где-нибудь на стройке, например.

Впрочем, есть и другая сторона медали. В Музее апартеида в Йоханнесбурге – это бывшая тюрьма – сохранились страшные клетки для заключенных. Когда-то были в той тюрьме и специальные «шумовые камеры», где заключенных пытали постоянным хлопаньем дверей. Там можно ознакомиться не только с многочисленными «делами» борцов против расизма, но и c cовсем неполитическими историями «правонарушителей»: белая дама вопреки закону о раздельном проживании взяла на работу черного повара. Кто-то донес, и к ней ворвалась полиция. Или дело белой семьи, пригласившей чернокожую няню. Если учитывать при этом, что правонарушения классифицировались по степени соответствия арестованных расовым нормам, то голова совсем пойдет кругом. К белым одно отношение, к индийцам – другое, к китайцам тайваньского происхождения – третье, к китайцам «с материка» – четвертое. Далее «цветные» – дети от смешанных браков. На самой низшей ступени стояли коренные народы, для которых в первую очередь и предназначались те самые клетки. Не случайно на гуманизации тюремной системы особо настаивал бывший президент Нельсон Мандела, проведший в заключении 1964–1990 годы и подхвативший за решеткой туберкулез.

Рассказывая же друг о друге различные байки, местные жители в итоге признают, что вся жизнь их края наполнена мифами. Радикальных националистов в общем-то немного. Есть активисты маргинальных нацистских группировок, проводящие где-то в саваннах свои нелегальные тренировки. Есть и черные радикалы, а также всякого рода ультра из числа молодежных активистов. Периодически в бедных районах вспыхивают волнения, но в целом все как-то остается под контролем. Может быть, полиция и помогающие ей частные охранные фирмы просто работают профессионально?

А вот Бенджамин, член йоханнесбургского горкома Южно-Африканской компартии (ЮАКП), – точно интернационалист. Я познакомился с ним после одного из мероприятий с участием местных чиновников. «И от саванн до российских морей Южная Африка всех сильней!» – шутливо перефразируя хорошо известные нам строчки, запел по-русски на улице ночного Йоханнесбурга южноафриканский товарищ. Подъехала полиция: «Шумите?» «Шумим», – ответил Бенджамин. «А это кто?» – полисмен показал на меня. «Друг из России». Я сразу потянулся за загранпаспортом, что, однако, вовсе не понадобилось. «Из России – здорово, Россия – это свобода» – такие слова просто ошарашили. Сразу прозвучал тезис: «Cвобода началась, когда у вас ограничили олигархов». «Ограничили?» Впрочем, что уж судить об африканцах, когда мы сами порой не в силах разобраться в безумных реалиях собственной страны.

О свободе немало пришлось говорить и в портовом Дурбане. Только там уже были беседы с представителями деловых кругов, выступающими за освобождение торговли между нашими странами от разного рода барьеров. Портовики, правда, посетовали, что в Россию часто приглашают на разного рода семинары и конференции («Петербург, дворцы, водка!»), а вот до конкретных дел все как-то не доходит. Хотя российские сухогрузы здесь, конечно, появляются. В одном из грузовых терминалов среди надписей на самых разных языках бросилось в глаза имя «ЮЛЯ», начертанное яркой краской кем-то из русских моряков. Здесь же можно встретить и соотечественников, которые прочно осели на юге Африки. Всего в ЮАР их насчитывается около 3,5 тыс. человек. Работая в самых разных сферах – от программирования до сельского хозяйства, – они почему-то не торопятся покидать эту «криминальную» страну. Скорее, наоборот – зовут налаживать с ней дружбу и совместный бизнес.