Госминистр иностранных дел ФРГ Гернот Эрлер:

– Господин министр, августовские события на Южном Кавказе в мире трактуются по-разному. На ваш взгляд, кто несет ответcтвенность за начало этого конфликта?

– До сих пор нет окончательной ясности в информации о событиях в ночь с 7 на 8 августа и в последующие дни. Поэтому министр иностранных дел Германии Франк-Вальтер Штайнмайер и выступает за международное расследование. Ведь здесь еще существует большая разница в представлении событий российской стороной и грузинским президентом. В то же время у нас есть сообщения ОБСЕ с места событий. Все эти данные противоречат друг другу. Однако, с нашей точки зрения, было бы очень важно иметь представление о точном ходе событий. Тогда можно было бы на объективной основе говорить об ответственности.

– А кто будет руководить международным расследованием?

– Еще нет никаких договоренностей о фактическом расследовании. Надо еще решить, кто это должен делать, ОБСЕ или ООН. Поэтому надо принять решение о том, какая экспертная группа должна его проводить.

– Получается, что единого мнения о составе комиссии пока нет?

– По крайней мере, нет никаких окончательных решений по этому поводу. Международное сообщество должно принять решение об этом. Однако показательно, что как Российская Федерация, так и Грузия дали свое согласие на такое расследование, и это предложение получило достаточно большую поддержку мирового сообщества, различных государств.

– Повлиял этот вооруженный конфликт на германо-российские отношения?

– Когда новый российский президент после Казахстана и Китая выбрал Германию как третью страну для своего официального визита, то, будучи здесь, он очень интересно рассказал о предстоящем сотрудничестве с ЕС, особенно с Германией. В этом же направлении высказывался ранее и министр иностранных дел Германии, говоря о партнерстве между Российской Федерацией и ЕС и, конечно, важной роли Германии в этом. Мне кажется теперь, что из-за событий на Кавказе эта тема несколько отошла на второй план. Я очень надеюсь, что это временно и что Россия по-прежнему заинтересована в сотрудничестве с ЕС.

– Ожидаете ли вы конструктивных результатов от международной конференции по ситуации в Южной Осетии и Абхазии, которая пройдет 15 октября в Женеве?

– Я думаю, необходимо иметь терпение. К сожалению, на тот же самый момент запланированы другие международные встречи, в том числе и в ЕС, а в последние дни принято решение, что в Женеве начнутся дискуссии на экспертном уровне. Никаких переговоров на высшем уровне там проводиться не будет.

– Имеются в виду дискуссии на уровне военных экспертов?

– Да. Это значит, что мы должны запастись терпением до тех пор, пока не появятся конкретные результаты. Однако важно то, что в плане из шести пунктов, который был принят Саркози и Медведевым, содержится и пункт о продолжении политического диалога и что он будет выполняться. Именно это и начнется 15 октября. Однако до получения конкретных результатов на высшем уровне пройдет еще некоторое время.

– Когда возобновятся переговоры о партнерстве между Россией и ЕС?

– Когда план Саркози-Медведева будет выполнен. Но к этому относится и вывод Российских вооруженных сил из так называемой зоны безопасности. Когда этот план воплотится и когда там будут размещены европейские наблюдатели, путь для продолжения разговоров будет свободным. Обе стороны заинтересованы в продолжении переговоров.

– Не совсем ясна позиция ФРГ в отношении подписанного между США и Польшей соглашения о размещении на польской территории элементов американской системы ПРО.

– Правительство ФРГ с самого начала пыталось работать в том направлении, чтобы США и Россия на основе переговоров пришли к взаимному соглашению. Или, по крайней мере, договорились о прозрачности, открытости мероприятий по ПРО в Польше и Чешской Республике.

– На дипломатическом уровне?

– Да. Мы не видели никакого смысла в том, чтобы начинать с жестокой критики в том или ином направлении, а попытались путем посредничества добиться переговоров по существу. И они проводились на самом высоком уровне, однако не привели еще ни к какому окончательному соглашению. Мы считаем, что эти переговоры должны продолжаться и что необходимо попытаться найти путь, при котором будут учитываться сомнения российской стороны по поводу системы ПРО.

– Однако германское правительство раньше настаивало на том, что тема ПРО будет обсуждаться на уровне ЕС.

– Это и обсуждалось на уровне ЕС. Однако в данном случае речь идет, очевидно, не о проекте НАТО и не о проекте ЕС, а о двусторонних проектах, которые, однако, имеют влияние на всю европейскую политику и архитектуру безопасности. Поэтому мы выдвинули важное требование, что это должно обсуждаться на уровне ЕС. Однако уровень принятия решений – двусторонний, между Варшавой и Вашингтоном или Прагой и Вашингтоном. Поскольку это касается общих интересов России и Америки, защиты от потенциальных иранских ракет, достижение взаимопонимания было бы в интересах обеих сторон.

– В России существует совсем другое мнение: ракеты нацелены не против «государств-изгоев», а против нее самой.

– Как раз это и является основной проблемой – то, что Россия эти намерения несколько по-другому понимает, чем Америка. Поэтому здесь существует возможность попытаться в совместном разговоре освободиться от недоверия. Если вы посмотрите на предысторию ПРО, то увидите, что подобные ракеты уже были размещены и в самой Америке, и в Великобритании, и в Дании – без всяких волнений. Никто этого даже не заметил. Проблема сейчас в том, что речь идет о размещении объектов ПРО в непосредственной близости от России. Я не вижу никакой альтернативы тому, чтобы добиваться взаимного доверия в этом вопросе. За это мы будем и дальше бороться.

– В немецких СМИ периодически появляются сообщения о поиске альтернативных источников газоснабжения страны. Например, говорится о создании резервов для транспортировки сжиженного газа. В Берлине всерьез опасаются прекращения поставок российского «голубого топлива»?

– У нас нет каких-то конкретных данных о том, что Россия из-за кавказского конфликта намеревается поставить под вопрос поставки газа в Западную Европу. Российские коллеги убедили нас в обратном. Конечно, предпринимаются различные попытки диверсификации источников сырья, однако они ничего не изменят в том, что ЕС в настоящее время 40% своего импорта газа и 35% импорта нефти получает из России. И спрос, по крайней мере, в некоторых странах, растет. В этом случае у нас нет никакой альтернативы надежному сотрудничеству с Россией. Я исключаю, что мы сделаем ставку на технику сжиженного газа или на различные проекты типа «Набукко» или трубопровода Баку – Тбилиси – Джейхан. Все это не является попытками «освободиться» от российского газа и российской нефти, и не подходит для этого. Мы делаем ставку на систему, которая уже запущена после кризисов 2006 и 2007 годов с Украиной и Белоруссией, чтобы, если возникают проблемы с поставками, своевременно предупреждать об этом. Мы надеемся, что Россия и впредь будет надежным партнером, к которому мы привыкли на протяжении десятилетий.

– Почему, по вашему мнению, американские послы в скандинавских странах активно уговаривают местные правительства отказаться от участия в проекте «Северный поток»? Последний пример – выступление в прессе посла США в Швеции.

– Правительство ФРГ отреагировало на это принятым дипломатическим образом и ясно выразило свое мнение: речь идет о европейско-российском проекте, который был единодушно принят в ЕС, а не о единоличных действиях России и Германии, как утверждалось в статье посла США. Мы исходим из того, что эта тема теперь закрыта. Германское правительство твердо придерживается проекта Северо-Европейского газопровода не в последнюю очередь потому, что он представляет собой соответствующий ответ на растущие потребности в импорте газа в Европу.

– Можно ли говорить о том, что накануне предстоящих 27 сентября 2009 года парламентских выборов в ФРГ официальный Берлин на некоторое время перестанет активно заниматься внешней политикой, сконцентрировавшись на внутриполитической борьбе? Особенно, если учесть, что глава МИД ФРГ станет одним из главных действующих лиц на этих выборах?

– Здесь нужно отметить два пункта: во-первых, вполне нормально, что члены кабинета – это касается и канцлера – номинируются в качестве кандидатов на предстоящих выборах и готовятся к предвыборной борьбе. Здесь нет никакой разницы между госпожой Меркель и господином Франком-Вальтером Штайнмайером. Во-вторых, наш хороший обычай не начинать слишком рано предвыборной борьбы. В Германии это непопулярно. Это значит, что у нас есть жесткий рабочий график до июня будущего года. У нас есть и жесткий график самих выборов. Однако в июне также состоятся общеевропейские выборы, и лишь после них начнется предвыборная борьба в Германии. Кроме того, с началом летней паузы задачи, в том числе и международные, участвующих в выборах политиков сократятся до минимума. Ведь до голосования, намеченного на 27 сентября, останется всего несколько недель. Они будут использованы прежде всего в целях ведения предвыборной кампании. Этого будет придерживаться и Франк-Вальтер Штайнмайер.