Posted 10 июля 2014,, 20:00

Published 10 июля 2014,, 20:00

Modified 8 марта, 04:19

Updated 8 марта, 04:19

Защита «большой пятерки»

Защита «большой пятерки»

10 июля 2014, 20:00
В повестку дня ближайшей сессии парламента ЮАР, похоже, будет вынесен вопрос о полном запрете трофейной охоты на так называемую «большую пятерку» – носорога, слона, буйвола, леопарда, льва. Дело в том, что у легально разрешенного промысла есть «спутник» – нелегальная охота. Борьба с браконьерами превращается в общенаци

Сторонники полного запрета трофейной охоты на «большую пятерку» уверены, что другого способа спасти фауну страны от полного истребления нет. Слишком часто легальная добыча редких животных является лишь прикрытием для нелегальной. Браконьеры правдами и неправдами покупают охотничьи лицензии, а потом просто добывают больше трофеев, чем разрешено. Южноафриканская газета The Post рассказывает, что суммы, которые только официально выкладывают за возможность поохотиться, скажем, на носорога, могут превышать миллион рандов (100 тыс. долларов США). Деньги, конечно, фантастические. Особенно если сравнить их с вознаграждением за предоставление данных о браконьерах. Агентство по управлению национальными парками ЮАР (SANParks) обычно платило в таких случаях по 10–11 тыс. долларов. Впрочем, в последнее время финансовые дела в SANParks заметно поправились, и теперь за раскрытие браконьерского синдиката можно вполне официально получить в десять раз большую сумму – 111 тыс. долларов.

Помощь пришла с неожиданной стороны. Заокеанский филантроп Ховард Грэхем Баффет, сын американского миллиардера Уоррена Баффета, выделил 23 миллиона 700 тысяч долларов на проведение антибраконьерской операции в знаменитом Национальном парке Крюгера. В случае успеха власти обещают распространить эту практику на другие регионы страны. В парке Крюгера создана специальная защитная зона, где действуют отряды высококвалифицированных рейнджеров, и используется передовая аппаратура слежения. По слухам, в операции участвуют приглашенные спецы из числа ветеранов спецслужб бывших соцстран Восточной Европы. Во всяком случае, агенты южноафриканской разведки работают там вполне легально. В настоящее время в Национальном парке Крюгера обитают 22 тысячи носорогов.

Рост активности браконьеров связывают с ростом продаж носорожьего рога на азиатском черном рынке. Это рог содержит кератин – твердый протеин, которому восточная медицина приписывает самые разные целебные свойства. Пару лет назад большой резонанс получило «дело врачей» из Таиланда – гражданину этой страны, представлявшемуся одновременно коммерческим агентом и медицинским работником, дали 40 лет тюремного заключения за организацию синдиката, специализировавшегося на отстреле носорогов.

«Стыдно, что мы не можем справиться сами и приглашаем иностранцев, свои богачи почему-то не очень охотно тратятся на эти нужды», – посетовала «НИ» член ЦК Южноафриканской компартии Джоан Мейл. По ее словам, депутаты-коммунисты будут голосовать за принятие нового антибраконьерского законодательства в случае его вынесения на рассмотрение парламента. Что, к слову, опровергает устойчивый миф, будто противники и сторонники запрета этой охоты делятся по имущественному признаку. Бедные якобы за охоту, богатые – против. Коммунистов к числу сторонников богатых слоев уж явно не отнесешь. Но нельзя, конечно, отрицать, что тысячи безработных существуют за счет браконьерской охоты. Это беда Южной Африки. Однако в соседнем Зимбабве, пережившем куда более ощутимый экономический кризис, сумели все же переломить ситуацию и разгул браконьерской охоты явно снизил обороты. В прошлом году в Зимбабве были убиты всего 20 носорогов. Как заявил директор управления заповедниками этой африканской страны Джефри Матипано, снижение составило 66%. Как и в ЮАР, здесь не обошлось без иностранной помощи – охоту на браконьеров организовали рейнджеры из далекой Австралии.

На старом государственном гербе Гвинеи, когда эта западноафриканская республика называлась еще «народной революционной» (то есть в «социалистическую» эпоху, завершившуюся здесь в 1984 году), был изображен слон. Но уже тогда гвинейцы с грустью констатировали, что это единственный слон в их стране. Основная часть слоновьего поголовья была уничтожена еще в колониальные времена, остальных браконьеры добили где-то к 1970-м годам. Львы вроде бы еще сохранились, государство разрабатывало специальные программы по их защите, но политическая нестабильность последних лет, похоже, добила и их, открыв ворота для разгула браконьерства. Пример западноафриканских стран часто вспоминают на юге континента, апеллируя к тому, что при всем росте преступности правоохранительная система в ЮАР все же работает на порядок эффективнее. Хотя и браконьеры становятся изобретательнее: в соседнем Зимбабве отмечается, что они стали использовать цианид вместо стрелкового оружия. Десятки слонов, погибших в прошлом году в национальном парке Хванге, были именно отравлены.

Цианистый калий преступники, судя по всему, раздобыли на шахтах по добыче золота. И не факт, что это были не подпольные шахты. Сращивание криминала разной специализации в стране, увы, налицо. Более того, борьба с браконьерством в стране становится делом политической важности. Как утверждают южноафриканские спецслужбы, незаконный промысел диких животных служит источником доходов одновременно как для нелегальных бурских неонацистских группировок, так и для экстремистов из числа черных расистов.

"