Posted 7 ноября 2005,, 21:00
Published 7 ноября 2005,, 21:00
Modified 8 марта, 09:29
Updated 8 марта, 09:29
Президент Республики Молдова Владимир Воронин
– Два года назад отношения между Россией и Молдавией резко ухудшились, когда с большим скандалом провалилось подписание меморандума «Об основных принципах государственного устройства объединенного государства», предполагающего урегулирование приднестровского конфликта. Говорят, из-за конфуза с подписанием этого документа, больше известного как «меморандум Козака», Владимир Путин до сих пор на вас очень обижается, что не может не сказываться на двусторонних отношениях. Это правда?
– Да, мне очень неудобно перед Владимиром Владимировичем за то, что все так произошло. Но что я мог сделать? Смотрите, что получилось. В процессе работы над меморандумом каждая его страница мною визировалась. Зачем? Было 18 вариантов меморандума, и с каждым вариантом Дмитрий Козак ехал в Приднестровье и возвращался оттуда с внесенными в текст правками. И во всех этих вариантах Приднестровье так и значилось – Приднестровье. И вдруг в самый последний момент в тексте появился термин «Приднестровская Молдавская Республика». Понятно, что появление подписи президента Молдавии под таким документом означало бы автоматическое признание ПМР. Второй момент. Накануне прилета в Кишинев Владимира Путина на подписание меморандума, а это должно было произойти 25 ноября, Козак полетел в Киев показать документ Леониду Кучме, который тогда возглавлял совет глав государств СНГ. Прилетел оттуда около 9 часов вечера. Я стал документ перелистывать и обнаружил, что в нем появилась новая страница с одним пунктом: Россия будет иметь военную базу в течение 20 лет. Говорю Козаку: «Откуда этот пункт? Мы же его вообще не обсуждали…» Он начал что-то невнятно объяснять. Тогда я снял трубку и позвонил Путину: «Владимир Владимирович, если этот пункт остается, я не смогу подписать меморандум». Вот вся интрига.
– А вам не кажется, что все недоразумения можно было бы снять, если бы вы откровенно это обсудили с российским президентом? Вы не пробовали поговорить с ним без посредников, что называется, по душам, чтобы расставить все точки над «i»?
– Я общался с Владимиром Владимировичем в Казани на последнем саммите СНГ. Думаю, как раз следствие этой встречи – недавний визит в Кишинев российской делегации во главе с первым заместителем секретаря Совета безопасности Юрием Зубаковым, бывшим послом России в Молдавии. Он мне так и сказал: «Мы здесь по поручению президента России». Делегация состояла из дипломатического, силового и экономического блоков. У нас прошел весьма полезный обмен мнениями. Видимо, после того как Зубаков отчитается по этой поездке перед президентом России, мы встретимся с Владимиром Владимировичем. Но у меня есть подозрение, что до Путина доходит не вся информация, часть ее фильтруется или вообще теряется.
– То есть прямой контакт все же необходим?
– Повторяю, у нас нормальные отношения. Правда, общаемся мы сейчас не очень интенсивно. Раньше мы переговаривались чуть ли не каждый месяц, а сейчас только на саммитах.
– В Москве вину за срыв подписания меморандума возлагают на Кишинев. Как бы то ни было, казус с этим документом – не самый лучший эпизод в российско-молдавских отношениях. Но он по большому счету уже достояние истории. Может, стоит, переступив через личные амбиции, начать все с чистого листа?
– Дружба с Россией непоколебима. Дружба с Россией – это самое главное наше достояние. И мы абсолютно против того, чтобы нынешняя ситуация влияла на более чем 300-летнюю историю отношений России и Молдавии. Мы вместе через многое прошли, многое пережили. Благодаря русскому оружию мы избавились от османского ига. Более 400 тысяч молдаван воевали на фронтах Великой Отечественной войны. Поэтому я считаю, что куча ржавого металлолома в Приднестровье, называемая вооружениями, и крупные мафиози в лице так называемого руководства Приднестровья не должны быть препятствием в развитии наших отношений. Правда, я не могу до сих пор понять, в чем состоят стратегические интересы России в Молдавии. Сколько я ни добивался, никто из российских руководителей мне это не объяснил. Если бы мы знали эти интересы, мы постарались бы переложить их на реалии независимой, объединенной Молдавии.
– Но иногда приходится слышать утверждения вроде того, что на словах Воронин призывает к дружбе с Россией, а делает совсем другое…
– Нет, мои слова не расходятся с делами.
– Что вы ждете от России для решения приднестровского конфликта?
– Во-первых, не поддерживать режим Смирнова. Во-вторых, вывести из Приднестровья свои вооружения и своих военнослужащих. Не красит, конечно, Россию и раздача в Приднестровье российских паспортов. Доходит до того, что даже Торгово-промышленная палата вмешивается в наши внутренние дела и не скрывает этого.
– Каким образом?
– Совсем недавно я встречался с «вечным комсомольцем» Борисом Пастуховым, заместителем председателя российской ТПП. Так вот, он на полном серьезе меня убеждал, что Россия в лице ТПП делает благое дело, выдавая сертификаты происхождения на приднестровские товары. Представляете, человек, занимавший в свое время пост заместителя министра иностранных дел России, считает вмешательство во внутренние дела другого государства нормальным делом. Значит, я, следуя такой логике, могу Минтимеру Шаймиеву устанавливать квоты на добычу нефти в Татарстане?
– С главой Приднестровья Игорем Смирновым вы категорически отказываетесь вести какие-либо переговоры. А если на его место придет кто-то другой?
– Да, с новой командой мы готовы разговаривать, но только не со Смирновым. Он и его камарилья – бандиты.
– Сейчас можно как-то воздействовать на Смирнова и его окружение, чтобы подтолкнуть их к решению приднестровского конфликта?
– Вне сомнений, с Россией мы могли бы решить эту проблему очень и очень быстро. Если же это не удастся, мы пойдем по более длинному пути – с привлечением всех международных институтов. С 1 декабря, например, специалисты Европейского союза начнут мониторинг молдавско-украинской границы на участке между Украиной и Приднестровьем. Благо, что новое украинское руководство с пониманием относится к такой мере. Главная цель мониторинга – убрать экономический интерес, который имеют в Приднестровье разного рода структуры. Там крутятся огромные деньги. По данным западных экспертов, в приднестровской «черной дыре» ежегодно отмывается порядка двух миллиардов долларов.
– Куда идут деньги из этой «дыры»?
– Часть остается в Тирасполе, часть идет в Киев, Москву.
– А в Кишинев?
– Нельзя исключать.
– Вы недавно отмечали, что этими деньгами пользуются и международные финансовые организации. Кто они?
– Дрезднер банк, Райффайзенбанк, которые открывали корреспондентские счета приднестровским банкам. Но нам удалось добиться, чтобы они прекратили это делать. Но что вы думаете? Банкам Приднестровья открыл корсчета Центробанк России.
– Львиная доля молдавского экспорта привязана к России, между тем Кишинев взял курс на евроинтеграцию. Не получится ли так, что Молдавия и синицу потеряет, и журавля не получит? Тем более что ваша ориентация на Евросоюз вызывает у Москвы раздражение…
– Ориентация на европейские стандарты – в экономике, социальной сфере, качестве жизни – естественная и необходимая вещь. Кстати, и в рамках СНГ я выступал и выступаю за такие стандарты. Что касается раздражения… Владимир Путин по меньшей мере дважды мне говорил, что Россия будет помогать Молдавии в реализации ее планов по евроинтеграции.
– Стандарты стандартами, но Молдавия с 2001 года – член Всемирной торговой организации, и это ей ничего не дало. Так ведь?
– К сожалению, да. В ВТО дискриминационные правила по отношению к маленьким странам.
– В последнее время в России усилились голоса в пользу применения против Молдавии экономических санкций. Что вы будете делать, если это произойдет?
– Я в эмбарго не верю. К этому призывают некоторые депутаты Госдумы, фамилии которых мне известны. И я точно знаю, что за это их подкармливает режим Приднестровья. Но я не думаю, что высшее российское руководство прибегнет к такому рычагу. Но если Москва ради сохранения сепаратного режима Смирнова все же пойдет на подобный шаг, это будет проблема России.
– Но ведь с апреля уже приостановлен ввоз в Россию молдавского мяса, с мая – плодоовощной продукции…
– Чиновники – это такая порода людей, которая старается всячески угодить власти, я бы сказал, предугадать даже желания, которых на самом деле нет. После приостановки экспорта в Молдавию приезжали российские фитосанитары, чтобы проверить качество фруктов. Поездили, посмотрели наши сады и спрашивают: «Какой же идиот запретил экспорт?»
– В Молдавии сильная коррупция?
–Уровень коррупции довольно высокий, хотя у нас нет «крыш» и рэкетиров. Но за три последних года он заметно снизился. В 2002 году мы создали Центр по борьбе с коррупцией, передав ему антикоррупционные функции разных ведомств – министерства финансов, МВД, счетной палаты. Его работа идет по двум направлениям: искоренение мздоимства среди чиновничества и «осветление» бизнес-среды. Если, скажем, предприниматель уличен в финансовых прегрешениях, ему ставится условие: в течение пяти дней компенсируй ущерб, и «грех» забыт. Если нет, дело передается в правоохранительные органы. Важную роль играет создание нормального законодательного поля. Летом 2004 года мы провели операцию «Гильотина»: за считанные дни упразднили 1500 подзаконных актов, с помощью которых разного рода проверяющие структуры прессинговали бизнесменов. Теперь каждая из контролирующих организаций может делать проверки не чаще одного раза в два года. Сейчас мы готовим второй этап «Гильотины» – в отношении полиции, в том числе дорожной, как раз там повышенный градус коррупционности.
– Говорят, ваш сын Олег прибрал к рукам чуть ли не половину молдавской экономики…
– Моего сына можно назвать несчастным человеком. И вы были бы таким же несчастным, если бы вам постоянно приписывали невесть что. Олег занялся бизнесом – делал микроудобрения для цветов, когда я еще не был президентом. Потом выпускал карандаши для травли тараканов. Сейчас у сына строительный бизнес, больше ничего он не контролирует. Олег – спокойный, рассудительный парень, без комплексов, ни во что не вмешивается.
– Бросается в глаза, что многие высшие посты в Молдавии занимают выходцы из бизнеса. Это и премьер-министр, и министр обороны, и советник президента по экономике – список можно продолжать. Вы не опасаетесь, что пребывание во власти они будут использовать исключительно в личных интересах?
– А что тут опасного? Существующие законы не позволяют высшим чиновникам принимать решения в пользу личных бизнес-интересов.
– Странно, что несколько министров не владеют молдавским языком. Вам все равно или для отдельных членов правительства делается исключение?
– Не поверите, но до президентства я сам плохо говорил на молдавском. А министров мы подбираем исключительно по профессиональным критериям. У нас официальный документооборот на двух языках – молдавском и русском, так что незнание молдавского языка не имеет большого значения. В Молдавии, что бы там ни говорили, вообще нет языковой проблемы. Прогуляйтесь по улицам – и вы сами в этом убедитесь.
– У президента Молдавии остается время на отдых, на увлечения?
– Люблю охоту. Времени, конечно, не хватает, но стараюсь выбираться. У нас старая команда, сформировалась задолго до того, как я стал президентом. Охотимся только на кабанов, мелких зверушек – зайцев, лис не трогаем, жалко. В президентской резиденции Кондрица для диких кабанов мы отвели 70 гектаров угодий. Плодятся с невероятной скоростью. Выпустили всего 17 голов, а сейчас их уже 80.
– Ваш личный винный погреб тоже в Кондрице?
– Да, в загородной резиденции. Понятно, что мне принадлежит не сам погреб, а его содержимое. Но когда буду уходить, заберу с собой не все – бочки с вином оставлю преемнику. Знаете, какой у меня самый ценный экземпляр? «Каберне» 1964 года!
– Вы говорите об этом с такой гордостью, будто ничего ценнее вина нет…
– Вино – наше национальное достояние. Зайдите во двор к любому молдаванину – и вы найдете у него несколько бочек вина, которым он обязательно вам угостит. Наше вино очень хорошее – россияне знают, не уступает французским, только не так раскручено. Но мы восполним этот пробел. Вот сейчас мы хотим ввести сертификацию молдавских вин на экологическую чистоту. С таким сертификатом за нашим вином будут стоять очереди!
– А как же коньяк? Ведь он тоже имеет своих ценителей…
– Продвижением коньяка мы тоже занимаемся. Скажу без ложной скромности: Молдавия первой в мире выпустила женский коньяк, называется «София». Знаете, что мы подметили? Многие женщины после 26 лет при заказе спиртных напитков готовы отдать предпочтение именно коньяку, их смущает только крепость. Вот мы и скорректировали градус, сохранив в коньяке все его достоинства. Женщины уже оценили наше изобретение.
– Для мужчин есть новинки?
– Для мужчин главное, наверное, не это. Знаете, какой коньяк должен пить мужчина, если считает себя состоявшимся? Тот, что старше его женщины.