Смерть террориста, или как я утратил свою идентификацию

Дмитрий Лучихин

Тут со мной вот что приключилось.

Несколько лет назад я утратил свою …национальную идентификацию.

Нет, я совершенно не настаиваю на каком-то особом определении себя извне. Если честно – мне это глубоко безразлично. Но для внутреннего самоощущения последние остатки моей бессознательной общности с окружающими меня людьми исчезли. Нередко совершая короткие поездки в сопределы, я ловлю себя на самой первой, рефлекторной реакции, внутри которой нашу таможню я воспринимаю как непредсказуемую угрозу и опасность (на самом деле это распознаваемая способность к произволу), а их самих - как обычную административную процедуру. С другой стороны, глядя на людей, говорящих на непонятном для меня языке, я чувствую с ними большее человеческое родство, чем с соседями по автобусу. И речь не идет о каких-то особенных высказываниях или поведенческих аберрациях, которые принято описывать применительно к руссо туристо.

Нет – эта разница тоньше, прозаичнее – и от этого только более тотальна и непреодолима.

Возможностей идентифицировать себя с любым другим этносом у меня нет, и в пяти более-менее известных мне поколениях нет, увы, даже косвенных намеков на такую возможность.

В общем, вы поняли - так я и остался без этнической самоидентификации. Вообще и совсем.

И вот тогда вполне естественная потребность в какой-то коллективной идентичности, в каких-то своих дополнительно актуализировала идентичность мировоззренческую, более «продвинутую».

Но, похоже, и ей приходит конец.

Тут можно брать почти любой информационный повод, поэтому я просто использую последний из обсуждаемых: ликвидацию Сулеймани.

Я абсолютно точно понимаю, что в отсутствии реальной альтернативы по немедленной, прекращающей его деятельность психологической реабилитации физическая ликвидация убежденного убийцы – праздник для человечества. День, когда надо веселиться, петь песни и водить хороводы. Будь то своевременное покушение на Джугашвили, Шикльгрубера, Ивана Грозного или вот теперь - Сулеймани. Искренне не понимаю, почему это исчадие ада надо жалеть, а поросенка, которого вы схряцали за обедом – необязательно.

Он – человек? Да побойтесь бога. Он - лишь потенциальная, не актуализированная возможность стать человеком, а в своей фактической самоосознанной идентичности – обычный хищник, адаптированный к существованию в условиях цивилизованных джунглей благодаря внешней человеческой антропологии. Но и только.

Но это абстрактно.

С учетом же реальных обстоятельств и последствий - каким же уровнем идиотизма нужно обладать, чтобы за удовольствием ликвидации одного легко заменимого мерзавца не видеть десятки еще живых, но уже обреченных ни в чем не повинных людей. Полагать, что если просто назвать архаично-агрессивную культуру привычным термином террористическая, она будет демонстрировать реакции, характерные для таких организаций внутри культуры цивилизованной. То есть реакции, связанные с общими представлениями о норме и их сознательном нарушении, и поэтому в ответ на демонстрацию силы готовые вернуться или приблизиться к нарушаемым нормам. Для того чтобы не понимать, что угрозы, связанные с естественной (архаичной) нормативностью общества, могут порождать лишь радикализацию и обострение террористической активности, – на лбу должен отсутствовать даже след от фуражки.

С другой стороны, невольно оказавшись со своим мнением в лагере тех, кто упомянутую ликвидацию осуждает – я начинаю чувствовать себя еще хуже. Причины логики аргументов этого лагеря понятны, но от этого не становятся лучше.

Подмена аутентичного гуманизма на органический – то есть неразличение специфически человеческой и животно-органической идентификаций индивида - привела к их отождествлению. Даже удивительно, что требование уважения и компромиссного сосуществования с культурами органической идентификации не распространяется на уголовную культуру самих цивилизованных социумов.

Пока не распространяется.

Но, видимо, и это не за горами.

Вместо ответственного и как раз гуманного поиска безопасных форм сосуществования, вместо изучения механизмов культурного развития, позволяющих ускорить естественные процессы и перерасти органическую стадию культурного развития, всерьез пропагандируется политика толерантности и привыкания к такого рода культурной уникальности и особости.

Ну и «вишенкой на торте» требование ни в коем случае не радоваться смерти очередного мерзавца, ибо всё, что мы нетолерантно называем мерзостью – есть всего лишь инокультурная особость. И то сказать - разве не видели мы орды рыдающих над гробом Сталина, Ким Ир Сена и его животноподобного отпрыска Ким Чен Ира.

Вот вам и особость во всей ее красе.

Вот он, идеал гуманизма и торжество толерантности.

Ну как же, как же, умерли люди, разве можно представить себе иную реакцию?

Вот так накрылась и моя вторая попытка коллективной самоидентификации. Сижу, думаю.

Мир непривычно пустой и какой-то безлюдный….