В объятиях Брюсселя

В первую очередь речь идет о реформе полиции, на которой представители Евросоюза настаивали до недавнего времени. Смысл ее сводился к слиянию правоохранительных структур Республики Сербской (РС) и Мусульмано-хорватской федерации (МХФ), двух автономий, входящих в состав БиГ. Однако планы еврочиновников по унитаризации государственной структуры Боснии и Герцеговины провалились – руководство сербской автономии не согласилось с ликвидацией последней подконтрольной ему силовой структуры, считающейся гарантом физического выживания боснийских сербов.

Более того, глава правительства РС Милорад Додик недвусмысленно намекнул на то, что если сербов поставят перед выбором – собственная полиция или европейская перспектива, то они легко пожертвуют последней. В результате Евросоюзу пришлось довольствоваться лишь обещаниями о реформе, сформулированными в декларации о намерениях.

Вторым условием Брюсселя являлось безусловное сотрудничество БиГ с Гаагским трибуналом по бывшей Югославии, требовавшим от боснийских сербов выдачи как минимум двух подозреваемых – бывшего президента РС Радована Караджича и одного из руководителей госбезопасности РС времен войны Стояна Жуплянина. Но, как и следовало ожидать, ЕС устроила новая порция обещаний непременно изловить президента и генерала. «Можно предположить, что забыть о выдвинутых условиях Брюссель заставило появление в странах бывшей Югославии российского капитала. Если учесть значительное число евроскептиков в БиГ и соседней Сербии, подписавшей аналогичный договор менее месяца назад, становится ясно – ЕС просто испугался усиления российского влияния в регионе и поспешил, хотя бы формально, включить «нелояльные» государства в свою зону влияния, не дожидаясь выполнения условий. Еще два года назад представить нечто подобное можно было с большим трудом», – рассказал «НИ» глава боснийской консалтинговой компании Саша Савичевич. По его мнению, ЕС слишком долго использовал европерспективу в качестве инструмента давления на сербов в самой Сербии и в БиГ – это и вызвало вполне естественную реакцию отторжения, которую теперь Брюссель всячески пытается минимизировать.