Жертвой Брейвика могла стать его семья

В своем «манифесте» Брейвик отнес нескольких близких родственников к «предателям категории B», вместе с либеральными журналистами, редакторами, правительственными чиновниками среднего звена и членами левых партий.

Одной из жертв могла стать собственная мать террориста, медсестра по профессии, у которой Брейвик жил в последнее время. Он считает мать «умеренной культурной марксисткой и феминисткой». Отец, бывший дипломат (родители развелись, когда Брейвику исполнился год), в юности был членом молодежной организации социалистической Рабочей партии. Брейвик называет родителей «людьми Рабочей партии», являющимися врагами нации. Особенную идеологическую ненависть террорист испытывал по отношению к своей мачехе, которая тепло относилась к нему и добивалась усыновления Брейвика после развода родителей. Брейвик до двенадцатилетнего возраста проводил все летние каникулы во Франции, в доме отца и мачехи. Эта женщина, чиновник миграционного ведомства, поддерживала контакты с ним до самого последнего времени. «Несмотря на то, что я люблю ее, ничего не имею против, если тамплиеры (так Брейвик называет себя и своих вероятных сообщников. – «НИ») уничтожат ее во время атаки на миграционное ведомство. Она – предатель, работающая на дело норвежского мультикультурного режима», – писал террорист. Брейвик также утверждал, что гражданская супруга сводного брата террориста является «феминисткой и радикальной марксисткой», поэтому ее также следует лишить жизни. Убийца подчеркивает, что не питает личной ненависти ни к кому из своих близких, речь идет лишь о «деловой необходимости». «Я вырос в привилегированных условиях, меня окружали интеллигентные и ответственные люди, никаких негативных впечатлений в детстве у меня не было. В общем – это была типичная норвежская семья, представители среднего класса», – написано в его дневнике.

Вся семья дистанцируется от убийцы, умоляя не связывать себя с его именем. Отец Брейвика, живущий на пенсии на юге Франции, заявил журналистам, что «лучше бы мой сын покончил с собой». Мать несколько дней назад передала через адвоката, что не желает повидаться с сыном в тюрьме. Несчастную женщину сразу после побоища на Утойя допросила полиция, но, убедившись, что та ничего не знает, перевезла ее на тайную квартиру. «Ей плохо, очень плохо, с ней работают психологи. Она все еще не может поверить, что ее сын совершил такое злодеяние», – сообщил сотрудник полиции Поль-Фредрик Краби о состоянии матери террориста. Ее соседка сказала, что у той была единственная просьба перед тем, как отправиться на новое местожительство, – последить за цветами на балконе. «Она очень волновалась, что растения без нее погибнут», – говорит соседка. По ее словам, полиция позволила ей поговорить с подругой по телефону: «Она не вернется домой в ближайшие месяцы. Ее жизнь разбита, она не может глядеть в глаза знакомым в своем квартале».

И сводный брат Брейвика, и мачеха в один голос уверяют, что он был совершенно нормальным молодым человеком, приятным и вежливым. Случившееся вызвало шок у всех членов семьи. «Я знаю, что он написал в этом «манифесте» в том числе и по поводу своих близких. Ничего не могу сказать. Написано и написано. Пусть это остается на его совести», – прокомментировала мачеха слова Брейвика о необходимости уничтожения членов своей семьи для победы над «мультикультурной» Норвегией.

Сам террорист, сидящий в изоляции в тюрьме, не высказал просьб повидаться с родителями или еще с кем-то из своих близких, хотя и представил администрации длинный список требований, касающихся условий пребывания в камере, от еды до одежды.