Posted 2 мая 2006,, 20:00

Published 2 мая 2006,, 20:00

Modified 8 марта, 09:16

Updated 8 марта, 09:16

Вице-президент Американского совета по внешней политике Илан Берман

Вице-президент Американского совета по внешней политике Илан Берман

2 мая 2006, 20:00
В последнее время западные СМИ часто публикуют материалы о том, что Пентагон готовится к военным ударам по Ирану – на случай, если правительство этой страны не остановит работы с обогащением урана. Все идет к тому, что военная операция США против Исламской Республики неизбежна. Чтобы понять, как официальный Вашингтон с

– Господин Берман, как вы полагаете, смирится ли международное сообщество с атомной программой Ирана, ведь он, возможно, станет обладателем ядерного оружия?

– Мир не может позволить стране, фактически объявившей своей целью уничтожение другой страны, равноправного члена ООН – я имею в виду Израиль, – обладать ядерным оружием. Если ядерные амбиции смыкаются с такой идеологией, это становится мировой проблемой.

– Россия, Европа и Китай призывают к дипломатическому разрешению конфликта. Получается, что, допуская силовой вариант, США могут остаться в одиночестве?

– Война – это, разумеется, крайнее средство. Хотя исключить военное решение проблемы тоже нельзя. Но пока есть некоторая возможность использовать другие средства.

– Вы имеете в виду дипломатию? Или санкции?

– Прежде всего дипломатию, направленную на убеждение всех стран мира в необходимости принятия мер по предотвращению движения Ирана к обладанию ядерным оружием. Теоретически можно представить себе различные варианты, включая международное преследование ученых, осуществляющих иранскую ядерную программу или способствующих ей. Это не позволит в безусловном порядке прекратить ядерные разработки Ирана, но замедлит его ядерные программы и тем самым даст больше времени для дипломатических усилий. Но много ли у нас для этого времени в запасе? Иранцы объявили о том, что достигли обогащения урана до уровня в 3,5 %. Глава МАГАТЭ аль-Барадеи подтвердил эту информацию. В принципе, теперь для иранцев выработка необходимого для создания бомбы количества урана-235 – не более чем вопрос времени и денег. Деньги у Ирана есть, а вот времени, похоже, мало у всех остальных. Но, по мнению экспертов, Ирану нужно около 50 тысяч центрифуг. Пока он располагает только 164. Хотя оценки из разных источников сильно расходятся. ЦРУ, например, недавно выпустило доклад, в котором утверждается, что Иран будет в состоянии получить бомбу только в середине следующего десятилетия. Однако в докладе не учитывается, например, что именно получил Иран от «отца пакистанской бомбы» доктора Абдула Кадир Хана. Последний в 2004 году признал, что передавал Ирану, КНДР, Ливии и Малайзии технологии обогащения урана и других ядерных секретов. В ЦРУ также не учли обмен ядерной информацией между КНДР и Ираном. Кроме того, известно, что иранские агенты давно и активно рыщут по территории бывшего СССР в поисках ядерных технологий и ядерных материалов. Информация, которую ЦРУ включило в анализ, – это только часть общей картины. Но главное даже не в этом. Нам должно быть все равно, что ЦРУ считает. Главное, что, когда США выстраивают стратегию в отношении Ирана, они делают это вместе со своими партнерами и союзниками. Самый главный партнер здесь – Израиль. А Израиль полагает, что ядерный Иран состоится гораздо раньше, чем утверждает ЦРУ. И если Израиль сочтет, что США двигаются в этом вопросе слишком медленно, то он вполне способен сделать какие-то движения против Ирана самостоятельно. А это значит, что американские политики, вырабатывающие стратегию, должны ориентироваться не на то, что думают в ЦРУ, а на то, что считает Израиль, – просто потому, что риски высоки, и поэтому нужно ориентироваться на худший, критический вариант.

– Как вы расцениваете позицию России в этом вопросе?

– Сегодня Россия выступает объективно в качестве стратегического партнера Ирана. Такое партнерство опасно. Но дело не только в атомной программе как таковой, и даже не в поставках Ирану оружия. По моему мнению, сотрудничество России с Ираном имеет отчетливый геополитический привкус. Обе страны, похоже, рассматривают это сотрудничество, по крайней мере отчасти, как противовес американским интересам и американской политике на Ближнем и Среднем Востоке. Хотя, надо заметить, растущие ядерные амбиции Ирана и его отказ от российских предложений по обогащению урана на территории РФ вызвали определенный сдвиг в отношении Москвы к Ирану. Кажется, по крайней мере у части российских политиков стали появляться сомнения в целесообразности поддержки Ирана.

– Но ведь нельзя сбрасывать со счетов, что соседей не выбирают, и Россия так или иначе вынуждена считаться с этим обстоятельством.

– Дело не только в этом. США, которые вынуждены решать иранскую проблему, сами недостаточно работали и работают, чтобы сделать для России связи с Ираном менее, скажем так, существенными. Политические деятели в Вашингтоне должны подумать о более широком диалоге с российскими партнерами. Такой диалог потребовал бы учета законных интересов России. Возрождение российской имперской риторики, упрочение Шанхайской организации сотрудничества отражают растущее раздражение американским стремлением присутствовать на постсоветском пространстве. Это чувство было усилено «цветными революциями» на Украине, в Грузии и Киргизии и предполагаемой ролью США в этих событиях. Однако у Москвы и Вашингтона есть целый ряд общих региональных интересов, таких, например, как предупреждение радикализации исламских обществ или борьба с афганским наркотрафиком. Поэтому формальные или неформальные соглашения России и США по вопросам безопасности в регионе и «капитализация» общих интересов и позиций могут уменьшить потребность Москвы в таких партнерах, как Иран, в качестве противовеса США. Ясно также, что долгосрочные интересы российской элиты куда как прочнее связаны с США и Европой, чем с фундаменталистским Ираном.

Так или иначе, только России решать, что для нее более ценно – искреннее сотрудничество с США или стратегическое партнерство с Тегераном. Но США должны дать понять российским лидерам: и то, и другое одновременно невозможно.

СПРАВКА

Американский совет по внешней политике (American Foreign Policy Council, АFPC) был создан в 1982 году, при президенте Рональде Рейгане. Формально являясь неправительственной организацией, эта структура традиционно оказывает влияние на выработку внешнеполитической стратегии США. Работы, публикуемые его сотрудниками, регулярно обсуждаются в конгрессе. На сегодня основными объектами исследований являются Россия, Китай, Евразия (как единое целое) и Иран. Нынешний вице-президент AFPC Илан Берман – автор большого числа публикаций по геополитике Соединенных Штатов, среди которых его недавняя монография «Восхождение Тегерана: иранский вызов США». Бывший спикер палаты представителей конгресса США Ньют Гингрич и экс-директор ЦРУ Джеймс Вулси характеризуют г-на Бермана как «восходящую звезду американской политики».

"