От Гамлета к Солженицыну

Вчера министр иностранных дел Сергей Лавров выступил на традиционной встрече со студентами МГИМО, посвященной началу учебного года. Судя по его речи, российская концепция внешней политики претерпела после конфликта в Грузии революционные изменения. На эту новизну обратил внимание и выступавший следом ректор МГИМО Анатолий Торкунов – ему теперь придется особенно нелегко. Если дипломатам или журналистам официальных СМИ ничего не стоит изменить представляемую картину мира, то преподавателю сложно объяснить своим студентам, почему на первом курсе их учат одному, а на втором – совершенно противоположному.

«Современные проблемы не имеют силовых решений, а любое фактическое применение силы только доказывает неадекватность данного инструмента реалиям мира сегодняшнего дня. События вновь подтверждают, что политико-дипломатическим решениям нет разумной альтернативы». – Сегодня эти слова в России может произнеси только отчаянно смелый оппозиционер. А ведь 1 сентября 2006 года тем же студентам МГИМО это говорил все тот же Сергей Лавров. Не менее крамольные по нынешним временам мысли высказывал он и 1 сентября 2005 года: «Мы будем обсуждать вопрос, как в современных условиях должны применяться положения Устава ООН, регламентирующие применение силы в мировых делах, как быть в ситуации, когда в той или иной стране начался геноцид, когда правительственные институты в том или ином государстве разрушились и как на все это должно реагировать мировое сообщество. Мы заинтересованы в том, чтобы эта реформа в концептуальном смысле помогла всем выйти на договоренности, которые подтвердили бы необходимость исключительно коллективных действий, когда в определенной ситуации необходимо применять силу или другие принудительные меры».

Разумеется, вчера ничего подобного министр уже не говорил. И что любопытно, на этот раз он уже не призывал отдельные страны отказаться «от идеологии и мессианства как внешнеполитических инструментов», как он это делал на аналогичном выступлении в прошлом году, да и не только. Это понятно, ведь критика «мессианства» была актуальной, пока о христианских ценностях и божьей воле говорил Джордж Буш, комментируя строительство демократии в Ираке. Теперь же Библия и духовные ценности пришли на помощь самому господину Лаврову, но уже для объяснения войны с Грузией. «Россия и ее миротворцы следовали нашей глубоко христианской по духу традиции умирать «за други своя, – заявил министр и добавил еще пару слов о ценностях: –События последних недель также дают богатый иллюстративный материал на тему о том, возможно ли переиграть реальную войну, проигранную на поле боя, в виртуальной реальности информационного пространства. Это еще и вопрос о нравственном основании международных отношений, о том, что нормы морали не являются абстрактными категориями в мировой политике. Что важнее – правда или умение красиво солгать с экранов телевизоров и ежечасно транслировать ложь на весь мир?»

Говоря проще, на знамени Сергея Лаврова начертан теперь лозунг Солженицына «Жить не по лжи». Именно с деятельностью знаменитого политзаключенного сравнил теперь миссию России министр: «Россия понесла тяжелую утрату – умер Александр Исаевич Солженицын, который по праву считался главным диссидентом Советского Союза. Поэтому сейчас вполне уместно сказать, что частью ответа новой России на вызов его духовного наследия является то, что мы на деле отстаиваем в международных отношениях право на инакомыслие, другими словами – право на свободу слова и мысли для любого государства – независимо от его размера и цивилизационной принадлежности».

Тут следует напомнить, что до того как Сергей Лавров вживался в роль Солженицына, у него уже была не менее масштабная и интересная роль – 1 сентября прошлого года министр так иллюстрировал отношения России к «пропагандистскому спектаклю», устроенному Западом: «Уместно процитировать то место из бессмертной трагедии Великого барда, где Гамлет обращается к Гильденстерну: «Вы собираетесь играть на мне... Что ж вы думаете, я хуже флейты? Объявите меня каким угодно инструментом, вы можете расстроить меня, но играть на мне нельзя».

Могучая творческая эволюция Сергея Лаврова от принца датского до русского почвенника-диссидента дает много поводов для размышлений. Казалось бы, между героями много общего: непонятость, трагичная судьба, вызов обществу. Но есть и одно существенное отличие, где Солженицын даст любому Гамлету сто очков вперед: духовность и самобытность. С духовностью у шекспировского циника Гамлета, разочаровавшегося в святости человека, были большие проблемы. Сергей Лавров иллюстрирует студентам, что теперь эти проблемы в России решены. В России, но не на «историческом Западе»: «Реагирование некоторых стран Запада на югоосетинский кризис – на грани саморазоблачения – в подчеркнуто геополитическом, идеологическом ключе, то есть вне связи с реальными фактами, наглядно иллюстрирует дефицит нравственности. Те, кто не способен занять сторону правды и справедливости, не могут, как бы они ни старались, представлять всю европейскую цивилизацию, не говоря уже о несовместимости такого подхода с другими цивилизациями и культурными традициями».

Вывод Сергея Лаврова печален как финал шекспировской трагедии – если в прошлых своих выступлениях он не раз говорил о курсе на углубление сотрудничества с Западом, подчеркивая причастность России к европейской цивилизации, то теперь все выглядит иначе: «Россия и исторический Запад могут какое-то время, возможно, даже значительное, жить и действовать в двух изредка пересекающихся плоскостях, в различных системах координат. Так было уже не раз, причем не в силу сознательного выбора России».

Впрочем, не исключено, что Анатолию Торкунову не стоит спешить с заменой занятий английского языка на основы православной культуры. К следующему учебному году концепция может снова измениться.



Автор – обозреватель «НИ»