Китайская дилемма

В воскресенье власти КНР признали факт гибели двух полицейских и то, что восьми нападавшим удалось уйти от возмездия, а арестован был лишь один террорист. Надо сказать, что гораздо подробнее представители китайской полиции рассказывали о борьбе с уйгурскими экстремистами во время пекинской Олимпиады. Тем самым власти добивались главной цели – дискредитации политического крыла сепаратистского движения – Международного конгресса уйгуров (МКУ), со штаб-квартирой в Германии. Кстати, официальный представитель этой организации Дилксат Раксит неоднократно признавал факты «перестрелок», стараясь уйти от вопросов о связи МКУ с террористами.

Примечательно в этой связи, что, как уже писали «НИ», когда на прошлой неделе лидеры стран Шанхайской организации сотрудничества собрались на свой саммит в Душанбе, председатель КНР Ху Цзиньтао предпочел отмолчаться по столь важной для Москвы проблеме признания самопровозглашенных Республики Абхазия и Республики Южная Осетия. Вообще в Душанбе китайская делегация вела себя очень осторожно и сдержанно, тщательно следя за каждым сказанным словом.

Корреспондент «НИ» попытался прояснить мнение представителей китайской общественности, пообщавшись с гонконгскими журналистами. Автономный Гонконг, как известно, имеет в Китае особый политический статус, и здесь развернулась интересная дискуссия вокруг позиции КНР по кавказскому вопросу – на фоне проблем с собственными сепаратистами. Показательно, что в редакционной статье крупнейшей гонконгской газеты The Standard говорится о стоящей перед Пекином дилемме – «с одной стороны, близкие связи с Москвой, а с другой стороны, множество своих собственных проблем с группами, стремящимися к независимости в буддистском Тибете и мусульманском Синьцзяне». А один из репортеров, работающих в приложении к той же The Standard, посетовал «НИ», что «мы пока так и не услышали четкого, ясного и недвусмысленного заявления на этот счет».

Более откровенно высказалась глава гонконгского филиала Международной ассоциации журналистов Серенэйд Ву, подчеркнувшая, что «многих в Китае решительность Москвы застала врасплох, и теперь Пекину надо провести некоторую переоценку своих позиций в отношении как Северного Кавказа, так и отношений с Грузией. Но это непростая задача для китайского руководства, которое в первую очередь хотело бы сохранить и хорошие отношения с Москвой, и не допустить дальнейшей дестабилизации в Синьцзяне и Тибете. Именно поэтому, в отличие от западных стран, Китаю не так просто заявить о территориальной целостности Грузии. В то же время ситуация в этих отколовшихся от Грузии республиках несколько напоминает то, к чему стремятся уйгурские сепаратисты. Только в случае с уйгурами здесь еще примешан фактор радикального исламизма и связей с афганскими и ближневосточными радикалами».

Что касается нынешней ярмарки в Урумчи, то для Китая особо важно участие в ней представителей Турции и Казахстана. В первом случае – потому что различные группировки уйгурских сепаратистов, прежде всего ИДВТ, апеллируют к идеям пантюркизма и устанавливают связи с турецкими радикалами. Во втором – Пекин обеспокоен тем, что именно в Казахстане сложилась самая большая зарубежная община уйгуров, среди представителей которой в прошлом не раз выделялись сторонники независимости Синьцзяна. Правда, они говорили о борьбе за свои цели сугубо мирными средствами.