«Нас ненавидят все больше и больше»

Не будет преувеличением утверждать, что сегодня именно американцы являются ударной силой натовских войск в Афганистане. Янки смотрят на своих союзников по коалиции с легким презрением и расшифровывают аббревиатуру ISAF (Международные силы содействия безопасности) так: I See Americans Fight или I Suck At Fighting («Я наблюдаю, как воюют американцы» или «Я воюю хреново»). «Хотя формально Афганистан и поделен на секторы ответственности войск разных стран, но как только где-нибудь начинается серьезная заварушка, то туда сразу же перебрасывают американцев. Так, например, как только в Кундузе стали теснить немцев, то туда на подмогу прибыли наши ребята», – рассказывает мне бывший москвич, а ныне сержант американской армии Дмитрий. За не такую уж большую по американским меркам зарплату (около 35 тысяч долларов в год) он уже несколько лет проводит по полгода в Кандагаре, тоскуя по своему малолетнему сыну и молодой красивой жене. Случай Дмитрия достаточно типичен: сегодня именно иммигранты и иностранцы с грин-картой составляют костяк неофицерского состава армии США. Их привлекает в первую очередь возможность после службы в армии получить бесплатное образование.

Бытовые условия, в которых проводит Дмитрий эти полгода, просто не сопоставимы с условиями жизни наших солдат на Северном Кавказе и в Таджикистане. Американские военные базы в Афганистане представляют собой благоустроенные населенные пункты с многочисленными магазинами, ресторанами, дискотеками и даже баскетбольными площадками. По существу, единственное отличие этой базы от обычного города – это строжайший сухой закон. Интернет-связь здесь действует повсюду. Достаточно часто можно наблюдать забавную картину: сидящую с ноутбуком девушку в шортах и с автоматом за плечом. Дмитрий рассказывает, что среди официанток и парикмахерш на американских военных базах в Афганистане достаточно много русских девушек из Киргизии. Однако посещать дискотеки и рестораны, а также общаться с американцами без служебной необходимости им строжайше запрещено. На столь строгие меры американское командование пошло после того, как едва ли не треть девушек из Киргизии забеременели уже через несколько месяцев пребывания на базе.

Как убедился корреспондент «НИ», сегодня в Афганистане наблюдается странный феномен: ностальгия по временам советской оккупации. В беседе со мной очень многие афганцы утверждали, что при «шурави» (советских) строились школы, больницы. Американцы же практически не помогают местным жителям. «Советские войска охотно общались с нами, мы знали имена всех ваших командиров, американцы же попросту игнорируют простых афганцев, их интересуют только боевики», – приходилось мне неоднократно слышать от местных жителей. Правда, эта точка зрения распространена только среди афганских узбеков и таджиков. Когда я попросил сравнить оккупации у жителей пуштунского кишлака, то ответ был однозначным: «Это все равно, что выбирать между виселицей и расстрелом».

То, что сегодня к американцам относятся в Афгане гораздо хуже, чем к русским, признает и Дмитрий. Этот факт его очень удивляет. «В отличие от советских войск мы не поджигаем кишлаки, откуда обстреляли наших военных. Но афганцы этого почему-то не ценят» – так и говорит он. Дмитрий предполагает, что, возможно, срабатывает временной эффект: прошлое всегда привлекательно. «Может быть, лет через двадцать с теплотой будут вспоминать и о нас, американцах», – предполагает бывший москвич.

Дмитрий клятвенно уверяет, что все разговоры о беспорядочных обстрелах мирных жителей, которые устраивают американцы, – выдумка. По его словам, американские войска пытаются быть предельно корректными с местным мирным населением и вообще с гражданскими. Отчасти это может подтвердить и корреспондент «НИ». В кишлаке, из которого всего несколько дней назад ушли талибы, бывший со мной афганский журналист сфотографировал колонну американских БТРов. Боевые машины остановились, и из них высыпали вооруженные до зубов военные. «Сначала мы подумали, что это пистолет, и чуть не открыли по вам огонь. Снимать в зоне боевых действий военнослужащих категорически запрещено. Мы забираем фотокамеру на базу, вам ее вернут после проверки», – заявил натовский офицер. К моему удивлению, мой коллега не испугался и сказал, что раструбит на весь мир, что его ограбили американские оккупанты. Натовец откровенно смутился. «Подождите, я свяжусь со своим командованием». После недолгого телефонного разговора американец объявил, что возвращает камеру, но сфотографирует журналиста на всякий случай. «Проблема решена? – осведомился он. – Только, пожалуйста, не пишите, что мы оккупанты».

«У нас строгая инструкция вести себя вежливо с мирным населением, уважать обычаи афганцев. На задания, чтобы избежать недоразумений, мы выезжаем только с переводчиком. Стрелять мы можем лишь в том случае, если твердо уверены, что нашей жизни угрожает реальная опасность», – объясняет Дмитрий. И добавляет, что делается это не из гуманизма, просто командование понимает, что лишние жертвы лишь озлобят население. «С каждым днем нас ненавидят все больше и больше», – вдруг неожиданно признается мой собеседник. И тут выясняется, что избежать гибели мирных жителей американцам все-таки не удается. «Талибы обстреливают нас из кишлаков, а когда мы открываем ответный огонь, то гибнут не только боевики, но и женщины, дети», – говорит Дмитрий.

Мы сидим за столом, смотрим фильм на DVD про Рэмбо в Афганистане – первое американское кино, которое Дмитрий увидел, когда родители вывезли его ребенком из СССР в США. На экране американского полковника пытают злые советские военные. «Запомните, еще никому не удалось покорить народ Афганистана!» – кричит он им. «Все-таки что-то в этой фразе есть», – говорит Дмитрий, нажимая кнопку «стоп».