Алия Мустафина

– Алия, еще в Лондоне, отвечая на вопрос о значимости своей победы, вы заметили, что главные достижения в вашей жизни еще впереди.

– Потому что я четко разделяю спортивную жизнь и обычную. И в обычной жизни я пока еще «никто». В гимнастике да, олимпийская чемпионка, а в обычной жизни только в институт поступила.

– По традиции в физкультурный?

– Нет, в нефтегазовый имени Губкина. На факультет экономики и управления. Не люблю загадывать, планировать что-то конкретное по поводу будущего, но мне всегда нравились точные науки. В школе физика и математика были любимыми предметами. Они и давались легче. Потому, наверное, что мне это было интересно. А разве физика может быть неинтересной? Неужели неинтересно, например, понимать, как законы природы работают?

– У вас же и мама учитель физики. Гены, наверное?

– Может, и гены. Помню, мы физику в школе еще не изучали, а я у мамы учебник для седьмого класса взяла почитать. И так меня захватило…

– Девочки в команде утверждают, что на соревнованиях вы заранее все возможные результаты просчитать можете. Это так?

– Ну, я не одна такая. Вот когда мы чемпионат мира командой выиграли, у нас Катя Курбатова была, тоже хороший математик, считает здорово.

– Алия, признайтесь, плакали за последний год больше, чем за всю прошлую жизнь?

– Нет, наверное, не больше. Взрослею…

– Но восстановление после травмы на целый год почти растянулось…

– Да, но испытания ведь и закаляют. Я изменилась. И внешне, и внутренне. Выросла, немного поправилась. И стала совершенно по-другому работать на всех снарядах. Прежняя гимнастика была ближе к детской. А после травмы – началась взрослая.

– Это гимнастика…

– И в жизни то же самое. Я поняла, что от своей цели не имею права отказываться, как бы ни было тяжело. А цель была – попасть на Олимпийские игры. И не просто попасть, а помочь команде завоевать медаль. Тут плачь не плачь…

– Дело ведь еще и в том, что шли соревнования, в которых вы не участвовали, а разговоры о соперницах – американках, китаянках, румынках – наверняка напрягали?

– Я всегда стараюсь не думать о лишнем – главное ведь сделать свое дело. Насколько хорошо каждая из нас его сделает – таков будет и результат. Знаете, что я еще поняла тогда, после чемпионата мира, когда мы выиграли команду? Мы можем победить кого угодно. И азарт тогда еще появился. Не хотелось останавливаться на достигнутом. Во время восстановления после травмы я смотрела все соревнования. Паники никакой не возникало: никто из гимнасток не делал ничего такого, что могло бы меня удивить. Другое дело, что ответственность на Играх, конечно, больше, чем на других стартах. Все-таки Олимпиада не каждый день, и не каждому суждено туда попасть. Не скажу, что ответственность давила очень сильно. В голове одно сидело – надо дотренироваться и все, что я за эти 12 лет наработала, выложить там, на олимпийском помосте. За полгода до Игр я была еще далеко не в той форме, чтобы мечтать о «золоте». Было очень сложно заставлять себя работать, и не очень верилось в то, что смогу так подготовиться.

– А когда совсем не верилось, было такое?

– Было. Иногда казалось, что еще немного – и сдамся. Но такие мысли быстро приходили и так же быстро уходили. Понимала, что надо потерпеть, выступить на Играх, а потом уже будет проще.

– Папа, мама, сестра как поддерживали?

– У нас семья как семья, никакого культа спорта нет. Ну, понятно, что спорт – от папы (Фархат Мустафин – бронзовый призер Олимпиады-1976 по греко-римской борьбе. – «НИ»). Хотя он никогда меня на большие цели не «натаскивал». Иногда только, когда еще совсем маленькой была, говорил: «Давай, Аля, будешь тренироваться – станешь чемпионкой мира». Но действительно ли он так думал или просто так говорил, не знаю. Такого, чтобы папа или мама в зале сидели часами, как многие родители делают, когда их ребенок начинает заниматься гимнастикой, тоже не было. И сейчас так же. Родители знали, что в спорте я со всеми своими трудностями сама прекрасно справлюсь. А они примут любое мое решение. Если бы я захотела закончить с гимнастикой, то отговаривать меня было бы бесполезно.

– Статус лидера приятен, но и ко многому обязывает. На вас молодые девчонки уже равняются, подруги по команде. А для вас самой что-то изменилось?

– Даже не задумываюсь над этим. Лидер – этот тот, кто хорошо выступает. И лидер меняется – на то у нас и команда. Но все это исключительно на соревнованиях. А когда мы тренируемся, мы все одинаковые. Я не знаю, не понимаю, что такое звездная болезнь. Меня об этом спрашивали еще два года назад, когда я стала абсолютной чемпионкой мира. Ну и что? Я сделала что-то из ряда вон выходящее? Радость была, что команду не подвела на последнем снаряде, потому что будь оценка всего на пять сотых балла хуже… Вот и сейчас то же самое. В душе погордиться собой, конечно, можно. Чуть-чуть. А так – выходишь на помост, и надо отрешаться от всего. Вот снаряд – иди и работай. Стала олимпийской чемпионкой, так это только твоя мечта исполнилась, ты молодец, но почему в человеке должно что-то измениться? У меня после Игр не появилось даже новых друзей или знакомых. Какие были, такие и остались. И они на меня не жалуются.

– Ну а все-таки, Алия, олимпийским чемпионом нужно родиться или все решают труд, воля к победе?

– Огромное желание и трудолюбие. Как можно стать олимпийским чемпионом, если сидеть и ничего не делать?

– А чемпионский характер как же?

– Особый характер? Не знаю.

– Обычно говорят, что у чемпионов характер железный.

– Железная ли я? Ну да. Собрать всю себя в кулак и выступить так, как тогда в Роттердаме или сейчас в Лондоне на тех же брусьях, это я могу.

– Вы производите впечатление очень спокойного, сдержанного человека.

– Ну, это смотря в каких ситуациях (смеется). Компанейская ли я? Наверное. Больше да, чем нет. Но компании люблю, когда есть настроение, когда веселье кругом и хочется быть в центре внимания. А так мне не очень нравится, когда много людей вокруг. На нашей базе на «Озере Круглом» живу в номере одна.

– А еще один олимпийский цикл пройти сможете?

– Очень хочу. Я попробую…