Posted 27 июля 2006,, 20:00
Published 27 июля 2006,, 20:00
Modified 8 марта, 09:14
Updated 8 марта, 09:14
Олимпийский чемпион Бувайсар Сайтиев
– Бувайсар, со стороны кажется все просто: вы решили остаться до Пекина, чтобы стать трехкратным олимпийским чемпионом. Так?
– В принципе, цель такая есть. Но какого-то давления внутреннего нет. Хорошо, если получится. Если я не передумаю и так далее. Сил, надеюсь, хватит. Мои сегодняшние результаты, мое состояние позволяют реально рассчитывать на это. Но гнаться за рекордами, вообще кого-то догонять и перегонять – слишком слабая для меня мотивация. Я решил остаться не ради медали, а ради спорта. Подготовительно-соревновательный процесс мне тоже интересен. Тренировки, состояние тонуса… По всему этому очень скучаешь, когда уходишь из спорта.
– Вы, говорят, практически и ушли из него после Афин, в 2004-м?
– Я никому не говорил тогда, что не буду бороться, официально об этом не объявлял. Было затишье. Я действительно забросил тренировки, но даже тогда сам для себя ничего не решил. Пока не понял – не отпускает меня мое спортивное прошлое. Чтобы объяснить, почему же я все-таки остался, очень много времени потребуется. Если же говорить коротко... Наверное, я в этой жизни вне спорта не получаю еще таких эмоций, впечатлений… Замены тому, что испытываю от соревнований и ежедневных тренировок, нет. Хотя не могу сказать, что я сегодня ограничиваю свою жизнь только спортом.
– Турнир для детей в Красноярске, спортивная школа на вашей исторической родине в Хасавюрте – это все ваши идеи, ваше детище?
– Мое. Турнир я провожу сам, лично, с помощью, естественно, руководства края и города. А школе уже 10 лет исполняется в этом году, в ней 800 детей занимаются спортом. Я понимаю всю ответственность, понимаю, что развитие детского спорта, здоровье нации – все это очень важно. Вот недавно встречались с Алу Алхановым (президент Чеченской Республики. – «НИ»), говорили о том, что мы могли бы сделать полезного в плане восстановления спорта в Чечне. Мы – это группа моих единомышленников, болельщиков, друзей, с которыми у нас общие взгляды на жизнь, которые помогают мне добиваться результатов…
– А что в ваших силах?
– Много чего. Мы же все выходцы из Чечни, нам полномочия специальные для того, чтобы принимать участие в восстановительных процессах, не нужны. Мы и так посильный вклад вносим. Где-то усилия пытаемся централизовать, где-то людей нужных привлечь… Главное, что это все живые акции, живые моменты.
– От спорта в Чечне что-то осталось?
– Да, несколько спортивных залов работают в Грозном, и практически в каждом городе республики функционирует школа по вольной борьбе. Занимаются и совсем маленькие, и первые, послевоенные уже, чемпионы Европы среди юношей. Такое внимание к нашему виду спорта и нас стимулирует. Основная задача ведь в чем? В том, чтобы люди, от которых решение многих вопросов зависит, оценили важность физического воспитания, дали возможность ребятам через спорт новые горизонты для себя открыть.
– Вы, чеченец, уже четырнадцать лет живете в Красноярске. Нет желания домой вернуться?
– Когда у меня возникает желание поехать на родину, я просто покупаю билет и еду. Мне это позволяют и время, и работа. Чтобы чувствовать себя комфортно и не потерять в этом смысле связь с родиной, не обязательно быть географически привязанным к одному месту.
– У вас в Красноярске дом, квартира?
– Квартира. Когда семнадцатилетним только приехал туда, не скажу, что было просто. Но помогли ребята. У нас так повелось: где бы ни жили чеченцы, мы стараемся всегда держаться вместе. Трудно было приспособиться к новым традициям, новому образу жизни, но я никогда не забывал, что в чужой дом со своими законами не ходят. Сейчас меня в городе, без преувеличений, знает каждая собака.
Фото: ИТАР-ТАСС
– И каждый милиционер.
– Естественно.
– Если какой-то всплеск в политической жизни Чечни случается, на вас это как-то отражается?
– На мне – нет. На обычных чеченцах – да.
– Многие считают, что, уехав в Красноярск, вы вытащили счастливый билет. Не попади вы в город, где на тот момент были собраны лучшие тренеры по вольной борьбе, еще неизвестно, как сложилась бы ваша спортивная судьба. Альтернатива у вас была?
– Тогда такого основательного подхода к решению этой проблемы не было. Молодой человек, окончив школу, решал для себя, где бы он имел возможность элементарно пообедать между тренировками. Только и всего. И, конечно, надо было расти. А в том зале, где я и еще несколько моих друзей дошли до определенного уровня, нас больше не хотели видеть. Так получилось, что, сговорившись, и в другие залы города нас не хотели пускать.
– Почему?
– Долгая история. Понимаете, не вписывались мы в местную серую массу. На самом деле я очень рад, что не вписывался, и дай Бог, чтобы никогда не вписался. Так вот, нас таких было семнадцать человек вместе с нашим тренером, а в Красноярск, где нам предложили нормальные условия, поехали я и мой друг-одноклассник Ислам Матиев.
– Как становятся такими сильными, как вы? Крепкими духом, непохожими на других, невозмутимыми?
– Трудный вопрос… Что-то от предков достается, что-то от воспитания в семье, от улицы, от тренировочного зала. Но основное, наверное, это все-таки семья.
– Но кто-то все равно ломается, кто-то в горы уходит...
– Тоже верно. Никто не застрахован от несчастий. Но говорить о том, что я добился успеха в жизни и что она у меня уже удалась, это… Это тоже немного неправильно. Ведь что такое успех? Как я считаю – чтобы терзаний никаких душевных не было, чтобы внутри было спокойно. Жизнь очень интересна. Если начинаешь относиться к ней повнимательнее, замечаешь массу вещей, о которых можно было никогда и не узнать.
– Получается, что даже если выиграете вы, допустим, золотую медаль, а с вами будет что-то не так, она не принесет вам радости?
– Почему? Медаль должна радовать! Если она не приносит радости, значит, ты выбрал не тот вид спорта. Или не ту работу. Этот эмоциональный всплеск должен приносить тебе удовлетворение, ты должен понимать, что все было честно. Что ты никого не обманул, что трудился много ради этой победы. Вот тогда ты можешь смело смотреть людям в глаза, чувствовать себя уверенно. Готовясь к московскому чемпионату Европы, я реально понимал, что по своему функциональному состоянию не готов бороться и сам бы себе не посоветовал здесь выступать. Однако проиграть не боялся. Я очень много выигрывал и знаю, что главное – это не когда тебе руку поднимают. Моя победа в том, что я два месяца потренировался, что вернулся. А проиграл бы – наверное, спокойнее всех отнесся бы к этому факту.
– Но вы согласны с тем, что чемпионы, которые, несмотря на достигнутые успехи и материальные блага, все равно пытаются каждый раз превзойти себя, – особая каста? Вот вы со сломанными пальцами в финальном олимпийском поединке боролись, на последнем чемпионате мира чуть глаз не потеряли… Все вроде есть у вас, но надо будет – опять на подвиг?
– Самое интересное, что в нашем виде спорта серьезная травма – большая редкость. Не припомню, чтобы подобное с кем-то еще в вольной борьбе случалось. Наверное, я был первый и последний. К счастью, все обошлось, меня оперировали в госпитале Бурденко, и сейчас никаких проблем. А когда на ковер выходишь, никого не волнует, что у тебя там выбито и вывихнуто. Что же касается чемпионов… Однозначно есть что-то такое, что нас, как вы говорите, на подвиги толкает. Ведь очень тяжело среди равных себе стабильно из года в год доказывать, что ты лучший. Никаких секретов нет, все твои действия уже давно изучены, по полочкам разложены. И все сводится уже к борьбе характеров, к борьбе личностей. Кто выдержит, кто раньше сломается? Кто больше готов умереть? Ты выходишь и доказываешь, что твоя борьба самая лучшая. Так же и соперник. Наверное, я не случайно выигрываю. Потому что все время случайно быть не может. Есть, наверное, во мне что-то такое, чего нет в моих соперниках. В каждой схватке настает такой момент… Кого что держит... Мне не дает сломаться мое прошлое, моя жизнь, моя семья, мои друзья, моя мама, мое детство. Вот это все мой багаж, это – я.
Арифметика борьбы