Из архива «НИ»

– Елена, к вам в свое время первый серьезный успех пришел в том же возрасте, что и к Аделине. В такой момент что обычно бывает для ребенка самым трудным?

– Когда ты маленькая, осознания, что ты сделала что-то грандиозное, не происходит. Станислав Жук (знаменитый советский тренер. – «НИ»), например, никогда на моих победах внимания не акцентировал. И теперь я очень хорошо понимаю, насколько он был прав. Ребенок должен усвоить: выиграл – замечательно. Но случилось это не потому, что ты такой великий, а потому прежде всего, что ты много работал. Поэтому что к своим успехам, что к успехам Аделины я отношусь спокойно. И она сама тоже. Она просто исполняет все, что умеет, и становится первой.

– Но есть что-то такое, что даже вас в ней удивляет?

– Ответственность ко всему. К спорту, к жизни, к учебе… При таком отношении велик соблазн где-то и форсировать события. Но в работе с Аделиной я стараюсь не давить по полной на ее возможности, а иду, что называется, от нее. Да, мы прыгаем и тройной аксель на тренировках, думаю, что и прыжки в четыре оборота не за горами… Но вставлять эти элементы в программы пока рановато. Бывает, конечно, что и меня она чем-то удивляет, но это очень редко происходит, потому что я ее каждый день вижу, привыкла. А вот Татьяна Анатольевна (Тарасова. – «НИ»), когда приходит к нам на тренировку, сразу замечает, где Аделина прибавила, и поскольку человек она эмоциональный, не скрывает восторга. Я более сдержанна. Но опять же если с собой сравнивать, то удивляться на примере этой девочки можно многому – ведь это поколение фигуристок совершенно другое. Иногда я даю ей задание и ловлю себя на мысли, что сама бы с такими нагрузками точно не справилась. А для нее это норма.

– А в самом начале чем она так вас подкупила?

– Вот этим самым отношением, о котором я сказала. Аделина пришла ко мне в 9 лет. Я набрала целую группу девочек, какое-то время работала с ними, а потом отдала всех замечательному тренеру Алексею Четверухину. Оставила только Аделину, потому что увидела в ней помимо хорошей прыгучести что-то такое, что трудно передать словами. Она еще в детском возрасте к фигурному катанию относилась как-то по-взрослому. Выделялась самостоятельностью, целеустремленностью. Я тогда с одиночниками работала, и были сомнения, что на одном катке с уже опытными Грязевым, Теном, Бородулиным девочка может и «потеряться». Но она будто и не почувствовала разницы. Наоборот, только прибавила в мастерстве в этой мальчишеской команде.

– Говорят, что среди чемпионов покладистых не бывает.

– Аделина по натуре боец. Все старается успеть, везде быть первой. Одних, например, в школу после тренировок не загнать, а я ее иногда даже останавливаю: «Аделина, говорю, какая сегодня школа, соревнования скоро». А она: «Нет, я контрольную пойду писать. Надо». Ответственности порой даже через край. И во всем так. Пока даже и причин нет говорить о какой-то непокладистости…

– Замечательный тренер Жанна Громова как-то заметила, что, когда к тебе попадают такие девочки, как Ира Слуцкая, это подарок. Потому что на «хорошем материале» можно воплотить все свои тренерские мечты.

– Думаю, что то же самое могу сказать и про Аделину. Конечно, когда у тебя в руках талант, то и работается по-другому. С одной стороны, новые правила в фигурном катании заставляют тебя шевелить мозгами постоянно, искать изюминки в середнячке. Но с другой – ты вроде их находишь, раскрыть пытаешься, а грани эти, хоть убейся, все равно не играют. Не потому, что ты тренер плохой, а потому, что есть какой-то непреодолимый предел. Но Ира, кстати, всегда еще и тем отличалась, что тренеру своему доверяла, все задания выполняла беспрекословно. А когда спортсмен тебе доверяет, не сопротивляется, тогда, как правило, все и получается. Почему в итоге мы расстались с Теном? Потому что в какой-то момент Денис с мамой решили, что понимают и знают в фигурном катании больше меня. Доверие ушло, а я так не могу работать.

– Родители чаще мешают, чем помогают?

– К сожалению, да. Сколько довелось видеть спортсменок, которые не менее талантливы, чем Аделина, но родители просто не дали тренерам возможности тренировать. Это очень смешно, но на самом деле грустно. У Сотниковой мама с папой не учат меня, как надо работать. Зато Аделина всегда готова к тренировке, она «выспана», правильно накормлена – для родителей это тоже непростая работа, они же сутками иногда сидят на катке, возят детей на тренировки через весь город. Когда меня спрашивают сегодня, боюсь ли я переходного возраста Аделины, я честно отвечаю: «Боюсь». Но, с другой стороны, очень надеюсь и на ее терпение, и на помощь ее мамы, потому что она в нашем общем деле мой большой помощник.

– Вы выросли в школе легендарного Станислава Жука, долгое время работали в школе Елены Чайковской, в последние годы – с Татьяной Тарасовой… Редко кому так везет с учителями.

– Согласна. Я и сейчас не боюсь учиться. Разве можно не спросить совета у Тамары Николаевны Москвиной? Или у Алексея Николаевича Мишина? А у Татьяны Тарасовой как глаз горит, когда она приходит к нам в ЦСКА на тренировку? За секунды схватывает ошибки, моментально что-то придумывает… Тарасовой я вообще очень благодарна. Ведь в какой-то степени именно она заставила меня выйти на новый тренерский уровень. Когда она привела ко мне своего ученика Андрея Грязева, я растерялась. Вполне комфортно чувствовала себя, работая с юниорами, а тут – на «мир» с Грязевым поезжай, на «Европу»… Я достаточно долго и сильно этому сопротивлялась. Да и Андрей поначалу не воспринимал меня всерьез. Ну, кто я такая была для него после Тарасовой? Но в итоге, считаю, с ним я прошла большую школу. А сколько на его примере у нас в ЦСКА выросло ребят? Он ведь тон задавал на всех тренировках, как паровоз, «тащил» за собой Тена, Бородулина, Сотникову…

– Последние семь лет, помимо тренерской работы, вы еще и начальник команды ЦСКА, руководитель детской спортивной школы. Помню, только взвалив на себя эту должность и давая интервью нашей газете, вы сомневались, справитесь ли...

– Сейчас могу сказать: удовлетворение все-таки есть. Хотя и могу повторить: не женская эта должность… Как вспомню, через что довелось пройти, сама себе удивляюсь, как осилила. Но очень хотелось возродить традиции, которые были заложены в армейской школе Жуком, другими замечательными тренерами. Тем более я и сама здесь выросла, здесь все родным дышит… Хотелось готовить фигуристов, способных выступать на уровне сборной страны. Я прекрасно понимала, что таких условий, которые были в детских спортивных школах в советские времена, сегодня получить невозможно. Но набрала тренеров хороших, которые до сих пор со мной, и потихоньку все заработало. Что будет дальше? Не знаю. За столько лет, сколько я в ЦСКА провела, пожалуй, впервые здесь спорт стал никому не нужен. Вроде не так давно к нам на каток Кондолизу Райс привозили, потому что такую школу не стыдно было показать. А сейчас… Я уже не говорю о том, как больно по спортсменам этот безумный приказ – отправить всех в казармы – ударил, сколько из них контракты потеряли, карьеру закончили... Дело в отношении. Нас тут, например, три месяца на территорию стадиона на машинах не пускали – асфальт новый клали. Три месяца на это потребовалось! И никому дела не было до того, что семилетние мальчишки-хоккеисты в три погибели тащили на себе неподъемные баулы с экипировкой. Зал гимнастический наш до сих пор на ремонте – это в разгар-то учебного сезона… У нас пока есть главное – лед, но какая может быть уверенность в завтрашнем дне у тренеров при зарплате в четыре тысячи рублей?..