Андрей Лавров

– Нынешний год – олимпийский, потому не сомневаюсь, что вы больше думаете об Афинах, нежели о грядущем чемпионате Европы?

– Да, все мы сейчас в лето смотрим. Но при этом и на европейском первенстве хочется что-нибудь серьезное выиграть. Ведь в последние годы на крупных турнирах мы оставались без медалей. Такое наваждение – три раза подряд всего одно поражение терпели, но в плей-офф и в итоге занимали только пятое место. Потому хочется уже из Словении привезти хоть какую-нибудь медаль. И с точки зрения психологии это будет большой плюс. Успех перед поездкой в Афины придаст ребятам уверенности.

– Вы совсем недавно избавились от травмы и тут же вернулись на площадку. Не боитесь снова на больничную койку загреметь?

– Можно было, конечно, и подождать немного. Ведь мне на восстановление после операции два месяца отводили, а я уже через месяц тренироваться начал. Не люблю со стороны смотреть, как другие работают. Недавно мое колено один маститый хирург посмотрел. Я, честно говоря, думал, найдет что-нибудь страшное. Спрашиваю его: «Что, плохо?» Он в ответ: «Нормально. А уж для вас, гандболистов, так вообще отлично». Вот я и играю.

– Видимо, опасаетесь партнеров по сборной без поддержки оставить? Вы же у них в авторитете...

– Я – вратарь, и ребята на меня надеются. Вот после операции звонили многие, спрашивали, когда играть начну. Мы же одна команда, у нас одна цель – победа. Что касается моего авторитета в команде... Надеюсь, что в скором будущем сумею его завоевать (улыбается).

– Вы легионер с многолетним стажем, объездили всю Европу. Домой-то когда вернетесь?

– Так я каждый год отпуск провожу у себя на родине, в Краснодаре. Здесь мой дом, а за границей я только работаю. Я же до тридцати лет в чемпионате СССР играл и никуда уезжать не собирался. Кто же знал, что за две недели стану нищим. Помните те времена, когда из-за гайдаровских реформ сумма денег на сберкнижке измерялась сантиметрами и килограммами? Ведь думал, что не только детям, но и внукам достанется. И тут на тебе! Потому выбирать особо не приходилось, и я отправился играть в Европу. Уехал в 92-м году. Сейчас думаю, если бы остался, то так долго точно бы не играл. Отъезд в Европу продлил мою карьеру, там у меня была возможность думать в основном о спорте, а не о том, как заработать на стороне, чтобы хоть как-то прокормить семью. Все-таки я играл в лучших гандбольных лигах мира – во Франции, в Германии, в Хорватии. Когда же уезжал из нашей краснодарской команды, то там занятия отменяли, чтобы ребята могли хоть что-то на жизнь заработать. Кто-то палатки открывал, кто-то мешки грузил.

– Ну, вы и в Европе тоже в истории попадали. Насколько мне известно, до сих пор судитесь с хорватским клубом, который вам денег должен.

– Ну что же делать?! Не было у «Баделя» в ту пору денег. Когда президентом Хорватии был Франьо Тунджман, все клубные вопросы решались на его уровне, и потому проблем не возникало. А через полтора месяца он умер, и клуб прекратили финансировать. Я, конечно, понимаю, что Хорватия страна молодая, недавно войну пережила, но и меня нужно понять – семья, дети. Потому прощать долги клубу, как это делают хорватские игроки, не могу, да и не хочу. Ко мне подходили тамошние начальники, говорили, мол, помочь надо стране, спорту хорватскому. Но я же не хорват. Я – русский и за нашу молодежь переживаю. Если бы дело российского клуба касалось, то я бы тоже, вполне возможно, не стал в суд обращаться, а так... Адвокаты работают в тесном сотрудничестве с Международной федерацией, и мне уже вернули четвертую часть долга.

– Какие-нибудь хорошие воспоминания о Хорватии остались?

– А как же. Большое впечатление произвел чемпионат Загреба по гандболу среди детей. В нем участвовали 24 команды! Представляете, какой у хорватов потенциал! И лично я не удивляюсь, что именно Хорватия носит сейчас титул чемпионов мира. У нас, в Краснодаре, только две детские команды наберется, а в других крупных городах и того меньше. Вот Владимир Максимов (главный тренер сборной России. – Р.В.) в Чехове недавно набрал сто с лишним человек в свою гандбольную секцию. Будем надеяться, что дело у него пойдет.