Дмитрий Дорофеев:

– Из всех наших участников в первую очередь именно Лобков реально мог рассчитывать на медаль, если не в многоборье, то на своей коронной «пятисотке», а на деле даже не приблизился к пьедесталу…

– К сожалению, в первый же день соревнований Дмитрий допустил грубейшую ошибку – неправильно прошел малый поворот. А делать слишком большие входы в поворот, то есть бежать по чересчур широкой дуге – непозволительная роскошь. Две-три десятых секунды при таких ошибках теряешь сразу. Вот Дима и потерял шансы на медаль. А самое обидное, и для меня пока необъяснимое, что и на дистанции 1000 метров он сделал то же самое, то есть повторил ошибку.

– Он прекрасно это понимает, переживает, но рассуждать на тему «почему да отчего» не стал.

– Мы еще будем анализировать причины этих ошибок. Возможно, просто сказалось волнение. В Москве такие крупные соревнования для спринтеров еще никогда не проводились. Все наши спортсмены признавались, что чувствуют ответственность, слышат поддержку трибун и, конечно, им хочется показать максимальный результат. Но вот такое сильное желание часто как раз и мешает. В спринте, где каждое движение до автоматизма доведено, особенно.

– Почему Лобков работает только над чистым спринтом, ведь есть еще дистанция 1000 метров, и победитель – Дэвис два дня побеждал именно на ней…

– Я с начала сезона убеждаю Дмитрия в том, что если он станет лучше бегать тысячу, поймает ее технические нюансы, научится проходить ее ровно, то и короткий спринт ему будет даваться легче.

– А в чем вообще его проблемы? Ведь все отмечают, что по физическим кондициям он лидерам – американцам, голландцам, японцам, китайцам – не уступает?

– Нужно технику шлифовать, вот и все. Мы ищем, пробуем разные варианты... Нам нужно, например, продолжать работать над разгоном, потому что Диме с его физическими данными по силам пробегать первые 100 метров намного быстрее. А если у него появится стабильность на двух дистанциях, тогда все победы будут его. Потому что, выражаясь нашим языком, по силе темпо-ритмовых характеристик более мощного спринтера в мире нет.

– От наших чемпионов прошлых лет сейчас можно услышать разные мнения по поводу сегодняшних неудач. Например, и такие резкие слова, как безответственность при подготовке к неоплачиваемым стартам, отсутствие мотивации…

– Дмитрий в этом сезоне побеждал на Кубке мира, хорошие скорости показывал и сейчас на тренировках… Но сложность в том, что Дима по характеру очень эмоциональный человек, настроение его может меняться каждую минуту. Очень, кстати, часто встречающееся качество среди тех, кто является спринтером по природе. Ему это мешает. Наша задача – научиться справляться со своими эмоциями.

– И все-таки почему в спринте у нас есть только Лобков и Лаленков? Среди стайеров еще Иван Скобрев, и все...

– Спортсменов высокого класса в нашем виде спорта сегодня не хватает, это правда. Но давайте вспомним: где тренировались и как готовились наши конькобежцы до Олимпиады в Турине? Были десять провальных лет, когда даже чемпионаты России проводились за рубежом. Вот эти плоды мы сейчас и пожинаем. Я в сборную попал в 1996-м, Лобков – тремя годами позже. И после него ни одного спортсмена мирового уровня в России не появилось. Очень мало хороших тренеров на местах, желания и возможности научиться новым методикам... Это не попытка оправдаться, это реальное положение дел. И мы все равно думаем о том, что через год в Ванкувере нужно выигрывать медали. Уже ясно, что вся нагрузка вновь ляжет на плечи Лобкова и Лаленкова. Но с другой стороны, похожая ситуация была и накануне Турина, когда вся ответственность возлагалась на Журову и Дорофеева. Так вот, если вернуться к вопросу об ответственности, могу подтвердить: знать, что все рассчитывают только на тебя, – очень тяжело. Да, сегодня у нас есть катки, условия, финансирование, но процесс воспитания олимпийского чемпиона занимает не один год. Если в дальнейшем мы не будем развивать наш вид спорта, брать то лучшее, что есть в Голландии и Японии, создавать систему подготовки для опытных и молодых спортсменов, обучать тренеров новым тенденциям, то и после Ванкувера окажемся в сложной ситуации.

– А сами вы не рано ушли из спорта? Ведь три года всего прошли после Турина…

– Я пробовал вернуться, но, к сожалению, травма колена не позволила. Так что одного моего желания было мало. И потом Турин забрал настолько много сил – и физических, и эмоциональных, что окунаться в этот круговорот опять… Я решил, что на тренерском поприще принесу больше пользы.