Posted 18 декабря 2014,, 21:00
Published 18 декабря 2014,, 21:00
Modified 8 марта, 04:05
Updated 8 марта, 04:05
Нина Мозер
– Помню, как четыре года назад, в самом начале работы с Таней Волосожар и Максимом Траньковым, вы сказали: «Я всегда была поглощена фигурным катанием, но то, что происходит сейчас, превышает все». Вот расскажите теперь, каково это быть тренером двух пар, у которых три золотые и одна серебряная олимпийские медали?
– На самом деле я очень долго ждала, когда закончится Олимпиада в Сочи. И очень хотела верить в то, что наступит время, которое я смогу уделить себе, своей семье, подумать, почитать, отдохнуть. Но, когда все закончилось, у нас с ребятами началась такая череда общественно-политических мероприятий и пресс-конференций, что я не то что отдохнуть – присесть не успевала. Помните, мы же выиграли в достаточно сложный период для всей нашей команды. Принесли ей в Сочи первые золотые медали и несколько дней находились на волне этого успеха. А больше ни у кого побед не было. На тот момент, казалось, что это все, провал. А тут еще Женя Плющенко снялся с соревнований... Но, кстати, я тогда на всех пресс-конференциях абсолютно искренне говорила, что уверена в успехе нашей сборной. И не ошиблась.
– Откуда была такая уверенность?
– Многие тренеры и спортсмены, которые выступали в Сочи, -- мои хорошие друзья. Я знала, сколько сил они вложили в подготовку, все очень хотели и были настроены побеждать. А возвращаясь к первому вопросу... Знаете, я даже не задумывалась – тяжело или нет. Мы просто много и хорошо трудились ради такого результата, и ажиотаж, в который мы с ребятами потом окунулись, я воспринимаю тоже как часть работы. Единственное, что напрягает, появилось ощущение несвободы. Узнают на улице, просят автограф. С одной стороны, это приятно, но, с другой, привыкнуть к этому трудно.
– Неудачи обычно заставляют нас размышлять, как избежать ошибок в будущем? Но ведь и удачи ставят свои вопросы: что делать, куда дальше двигаться? А главное как?
– По этому поводу еще в Сочи коллеги-иностранцы шутили надо мной: «Нин, ты теперь чего хочешь-то? У тебя же первое место, второе...» «Третье, – отвечала. – Или первое, второе и третье сразу». Почему еще я так мечтала об отдыхе? Понимала, что нужно перевести дух. Не только потому, что действительно устала за этот год. Как раз и хотела принять решение для себя – что делать дальше? Я же, когда шла в очередной проект, не бросалась в него сломя голову, все обдумывала. По натуре я – игрок, но игрок довольно своеобразный. Всегда ставила на кон более высокую ставку. Например, интересно было браться за то, что никогда не делала. Или за то, что не получилось. Вот и после Сочи я очень долго думала: а не сменить ли мне вообще род деятельности?
– Неожиданный поворот для тренера, у которого дебют на Олимпиаде оказался таким успешным...
– Понимаете, это же не просто так – взял и выиграл. Мы же пахали с утра до ночи все эти четыре года. Последние полтора месяца до начала Олимпиады было особенно тяжело. Даже несмотря на то, что мы уехали из Москвы в Краснодар, где для нас создали все необходимые условия и где нас не донимали журналисты, все равно в какой-то момент я очень четко поняла: нужна какая-то отдушина, невозможно все время быть в этом напряжении. Мы говорим, что все хорошо, все классно, когда уже медали в руках и все кругом радуются, а до этого ведь... Но это того стоило. Мне очень нравится, когда играют гимн России. Хороший прокат моих учеников, гимн, флаг – для меня это очень важные вещи.
– Не могу не вспомнить слова Максима Транькова, который на победной пресс-конференции в Сочи сказал: «Нам повезло, что Нина Михайловна – очень открытый для всего нового человек. А систематизировать тренировочную работу – вообще ее конек».
– Просто нужно было понять, что современное парное катание сильно изменилось и к нему уже нельзя подходить с мерками прошлых лет. Нельзя добиться успеха только за счет каких-то отдельных элементов, а со всеми требованиями, которые сегодня предъявляются к программам фигуристов, один специалист вообще никогда не справится. Фигурное катание сегодня – это уже не индивидуальная работа со спортсменом, а коллективная, где каждый из специалистов должен жестко отвечать за свой участок работы.
– Знаю, вы не хотите, чтобы об этом было широко известно, но все же расскажите о том, что вместе с Таней и Максимом вы уже не первый год участвуете в одном благотворительном проекте...
– Парадокс, но, когда рядом радость, успех, удача, захотелось реально помогать другим. Даже не знаю, как это состояние объяснить. Просто потребность такая – идти туда, где людям плохо. Мы оказываем помощь одному из детских фондов, где борются за жизнь детишек с пороком сердца. Идей, связанных с помощью детям, у меня тоже достаточно. Мне интересно это делать. Да, я осталась в спорте, который забирает много сил и времени, но не вижу ничего страшного в том, если буду совмещать и то, и другое.
– В вашей большой дружной команде достаточно много молодых специалистов. Это не случайно?
– У меня за эти четыре года, что мы готовились к Сочи, молодые тренеры стали фанатами своей работы. А я про себя радуюсь: неужели это я до такой степени их увлекла? А что, группа сумасшедших молодых тренеров, болеющих за свое дело, разве это плохо? Раньше, например, я оглядывалась и понимала, что после нас, тренеров, прошедших систему еще советской подготовки, – пустота. И это было страшно. Нас ведь очень много было – тех, кто учился, когда был еще Спорткомитет СССР. В отличие от сегодняшних тренеров, которые мало что умеют, потому что их никто толком не обучает, нас учили. Я с тетрадками сидела дни и ночи напролет, все записывала – система Петра Петровича Орлова, Игоря Борисовича Москвина, Станислава Алексеевича Жука... А Михаил Михайлович Дрей и Станислава Игоревна Лясотович – какие преподаватели были уникальные! По-моему, только я и Люда Великова остались из того поколения, кого действительно учили. Был период, когда не все, кто приходил в фигурное катание, понимали, куда они идут, для чего занимаются тренерским делом. Сейчас вижу: молодые тренеры спорят, на российских турнирах страсти кипят. А раз спорят, значит, не просто формально работают. Переживают, думают.
– Ваша карьера ведь тоже не была гладкой...
– Как удавалось не опускать руки? Наверное, характер такой. Я настолько любознательная, мне так все интересно, что я не зацикливалась никогда – верят в меня или не верят, обидели или не обидели. Надо делать то, что ты можешь и что тебе интересно. А все остальное для меня было не настолько важным. Я пробовала тренировать в Америке. Но мне там было скучно. По звонку пришел, по звонку ушел, и голова не болит. Так все правильно, так спокойно... В Москве до того момента, когда приехали Таня Волосожар и Станислав Морозов, у меня был непростой период. Мои лучшие спортсмены ушли к другому тренеру, я похоронила маму, которая долго болела... Но обратились за помощью Таня со Стасом, и для меня это стало определенным стимулом. Обижаться на кого-то не было времени. И потом обиженные – они и по жизни обиженные. У нас в стране так это любят – и в политике, и в культуре – мы все время говорим о прошлом, цепляемся за него, копаемся в неудачах. А я ребятам своим предлагаю: давайте лучше подумаем, что сделать, чтобы дальше было хорошо.
– Говорят, с сегодняшним поколением спортсменов работать непросто.
– Не такие они идейные, комсомольцы-добровольцы, какими были мы? Я тоже иногда об этом думаю, мы воспитывались на других ценностях. Все-таки знаем, что такое порядочность – непорядочность. У сегодняшних молодых ценности тоже есть, но они все чаще смещаются в сторону материальных благ. Мне важно, чтобы дети мои хорошо катались. Но, помимо спортивных навыков, всегда ведь и что-то свое, человеческое стараешься в них вложить. Стараюсь объяснить, что в первую очередь надо уважать других людей. Для меня не имеет значения, убирает ли человек мое помещение или руководит чем-то. Важно, когда все улыбаются, доброжелательны друг к другу. Вот приходишь в такой коллектив и с удовольствием делаешь свое дело.
– Есть тренеры, которые воспитывают кнутом. А вы – пряником?
– Я люблю быть в положительных эмоциях. Даже на работе. Но во мне кнут и пряник сочетаются. Траньков тут однажды обронил: «Вы же знаете, Нина Михайловна, как вас все боятся».
– Как же так?
– А я терплю очень долго. У Маргарет Тэтчер была замечательная фраза: «Я могу долго терпеть. Если знаю во имя чего». Я стараюсь всегда прислушиваться к мнению своих учеников. Считаю, что у спортсменов обязательно должно быть свое видение творческого процесса, своего образа, пути достижения результата. Можно сказать, что я создаю условия, чтобы другим было комфортно работать. Фактически я просто объединяю людей. Вот это, пожалуй, самое главное.
– Что категорически нельзя делать тренеру, Нина Михайловна?
– Предавать спортсменов. Ни при каких условиях. Для любого тренера спортсмен должен быть на первом месте. Даже если ученик приходит и честно говорит, что вы не сработались, все равно остаться ему другом. Ну, постараться по крайней мере. У каждого из нас есть хорошие качества и плохие, из любого можно сделать либо монстра, либо супергероя. Должно быть умение прощать. Что еще? Тренер не имеет права оскорблять. Потому что человек растет, и то зерно, которое ты в него закладываешь, он будет и дальше нести. Хочется, чтобы поколение, тобою воспитанное, было открытым и честным. Порядочность – это очень важно. Еще я по жизни оптимистично настроенный человек. И ребят своих стараюсь так настраивать, потому что все-таки много пессимизма сегодня в наших детях. Говорю им: я не пытаюсь вас перевоспитать, не хочу делать из вас конфетных мальчиков и девочек, но если мои советы и разговоры помогут вам хоть немножко измениться, увидеть, например, что жизнь прекрасна и не все так трагично, то я буду счастлива.